пальцах. Из-за  тщательного  маникюра  это  не  бросалось  в  глаза,  и  я
подумала, что двух ногтей для создания неприязни мне может не хватить.
     В Марека с этого момента будто что-то вселилось. До сих пор он  сидел
тихо, а теперь  вдруг  оживился  и  начал  ей  ассистировать.  Зажигал  ей
сигарету, заказывал кофе, подвигал пепельницу, почти готов был усесться  с
нею, чтобы согреть. Он окружил ее облаком внимания большим, чем меня,  как
бабку на базаре, и было видно, что она принимает это как явное ухаживание.
Я знала, как к этому относиться, и  если  бы  это  была  противная  старая
мымра, я не имела бы ничего против, кто знает, может в  моем  сердце  даже
проснулась бы жалость, но в присутствии  ее  внешности  во  мне  поселился
протест. Где-то внутри, меня грызла ядовитая змея.
     Мощный, красивый, прекрасный удар я получила на следующий день, перед
обедом. Красясь  у  зеркала  над  умывальником,  через  закрытые  двери  я
услышала, как он обхаживает ее в коридоре. Мерзкая дива  видимо  вернулась
из города, у нее были какие-то пакеты, что-то у  нее  упало,  естественно,
она выбрала для этого как раз тот момент, когда он  вышел  из  комнаты.  Я
слышала, как он  вошел  к  ней,  помогал  освободиться  от  этих  пакетов,
возможно, снял с нее плащик, наверняка повесил, и, кто знает, не  снял  ли
он туфли с ее паршивых ножек. В эту минуту я бы не  вышла,  даже  если  бы
комната загорелась, скорее погибла бы в пламени. Я разбираюсь  в  жизни  и
понимаю, что имеет смысл, а что - нет.
     Но все-таки у меня никогда не было добродушного английского характера
и никогда я не любила изображать  достойную  сожаления  жертву.  Моральные
муки никогда не были для меня желанным  испытанием.  Я  не  стала  надолго
откладывать выяснение отношений и сразу бросилась на него выпустив  когти,
сразу после выхода  на  прогулку,  на  парапете  первой  же  встретившейся
набережной.
     - Послушай-ка, сокровище, -  зловеще  сказала  я.  -  Я  к  тебе  уже
привыкла и поверила, что  ты  будешь  любить  меня  до  конца  света.  Что
означают эти афронты?
     - Какие афронты? - искренне удивился он, как типичный мужчина. -  Что
ты имеешь в виду? Не понимаю.
     Для меня это было слишком. Последние события, в которых  я  принимала
непосредственное участие, прикончили бы и слона-флегматика. Сначала я  две
недели панически переживала в образе чужого человека, боясь не того,  кого
следует, потом на меня падает подозрение в  краже  бриллиантов  и  милиция
предостерегает, что если я не  отдам  бриллиантов,  дело  кончится  плохо,
потом в мои руки попадает великолепный блондин, я настраиваюсь на из  ряда
вон выходящий роман, сама испытываю  глупые  чувства,  и  тут  дорогу  мне
переходит  сногсшибательная  дива,  чудо  красоты,  и  блондин  немедленно
оказывается обыкновенным мужчиной,  жеманность  и  кокетство  которого,  я
терпеть не собиралась! Не дай бог!
     Я разволновалась. К скандалам у меня всегда был  талант.  Придуманное
счастье слушало, сначала недоуменно, потом  с  живым  интересом,  а  потом
отреагировало полностью неожиданно.
     - Так ты ревнивая?! - он обрадовался, как будто было с чего.
     Тоже мне, повод радоваться... Естественно, ревнивая!
     - А ты думал нет?
     В жизни я никого еще так не смешила, как  его  этим  адом.  В  высшей
степени  расстроенная,  я  присматривалась  к  его  нетактичным  приступам
веселости, задумываясь о том, что, черт побери, он видит смешного  в  моих
протестах против обслуживания мерзкой гарпии. Успокоиться он не  мог.  Это
уже было нетипично, и, в довершение, вместо того  чтобы  восстановить  мое
внутренне равновесие, он сказал:
     -  Ты  же  сама  надеялась,  что   в   Сопоте   случится   что-нибудь
необыкновенное. Потерпи и увидишь.
     Бог свидетель,  я  имела  в  виду  совсем  не  то!  В  заигрывании  с
прекрасной гетерой не было ничего необычного, как раз  наоборот,  было  бы
необычно не обращать на нее  внимания.  Но  его  слова  прозвучали  как-то
удивительно  таинственно,  настолько  таинственно,  что   полностью   меня