|
- А каковы моменты тех двоих? - осведомился Хейм. Он сказал это в
основном для того, чтобы не дать окрашенному в кровавый цвет безмолвию
вновь воцариться. Оно раздражало его - правда не настолько чтобы ему
хотелось забивать свой мозг какими-то цифрами - но тут Синби пропел
по-английски все орбитальные данные и точные координаты обоих кораблей.
- Итак я посылаю своих собратьев вызвать их сюда, - продолжал алерон.
- При наибольшем ускорении, продолжительном и отрицательном, "Севайдж"
совершает орбитальный облет вокруг Новой Европы за восемнадцать часов, А
"Айнисент" - за двадцать три часа. Я не думаю, чтобы экипаж "Лиса" так
скоро начал беспокоиться за вас. Когда все три корабля будут в воздухе, мы
обыщем всю эту планету. Стоит вашему кораблю едва шевельнуться - и он
немедленно будет уничтожен. Но если даже он затаится, все равно мы найдем
его логово, расставив повсюду детекторы.
В голосе Синби не было и намека на угрозу. Он стал еще мягче, когда
алерон сказал:
- Я говорю вам все это, лишь питая слабую надежду, что вы добровольно
выдадите "Лиса". Этот корабль был слишком отважен, чтобы теперь погибнуть
вот так, на суше, а не среди звезд.
Хейм крепко сжал губы и покачал головой.
- Что я могу предложить вам в обмен на добровольную капитуляцию? -
печально спросил Синби. - Разве что вы согласитесь принять мою любовь и
расположение?
- Какого черта? - воскликнул Хейм.
- Мы так одиноки - и вы, и я, - пропел Синби. в первый раз за все
время в его голосе послышались насмешка, когда он резко дернул хвостом в
сторону воинов, стоявших с застывшими ничего не выражавшими лицами,
полускрытые густыми сумерками.
- Вы думаете, у меня с ними много общего? - Синби скользнул ближе.
Светотени причудливо переплетались на сверкающих локонах и волнующе
прекрасном лице. Большие глаза алерона остановились на человеке.
- Стара наша планета Алерон, - пропел он. - Стара, стара, долговечные
красные карликовые звезды, и поздно появляется жизнь в такой ничтожной
радиации. Однажды мы появились, наша раса, на планете, где моря
испарились, реки превратились в слабые ручейки среди пустыни, где не
хватало воздуха, воды, металла, жизни - прошли неисчислимые поколения, а
мы все влачили жалкое существование, медленно, очень медленно выбираясь из
первобытной дикости. Ах, не скоро появилась у нас первая машина. Того, что
вам удалось сделать за несколько веков, мы добились в течение десятков
тысячелетий, и когда это было достигнуто, миллион лет тому назад выжить
сумело лишь одно общество, поглотившее все остальные, и машинная мощь дала
ему возможность связать нас узами, разорвать которые невозможно. Странники
отправились к звездам. Интеллектуалы совершили величайшие открытия, но все
это вызвало лишь едва заметную рябь на поверхности цивилизации6 корни
которой уходят в вечность. Земля живет для непрерывно сменяющихся целей.
Алероны - для сохранения постоянства. Понимаешь ли ты это, Гуннар Хейм?
Чувствуешь ли, насколько далеки вы от нас?
- Я вы... имеете в виду...
Пальцы Синби коснулись запястья Хейма, словно легкое дыхание. Он
почувствовал, как встали дыбом волоски на коже, и непроизвольно начал
искать, за что бы ухватиться: мир вокруг внезапно покачнулся и поплыл
перед глазами.
- Вообще-то... э... также предположения высказывались. Точнее говоря,
некоторые люди считают, что все ваши действия по отношению к нам - это
просто реакция на то, что мы угрожали вашей стабильности. Но в этом нет
никакого смысла. Мы могли бы достичь компромисса, если единственное, чего
вы хотите - это чтобы вас оставили в покое. Вы же пытаетесь выдворить нас
из космоса.
- Мы должны это сделать. Здравый смысл, благоразумие, логика - что
это, по-вашему такое, если не орудия единого наиболее древнего инстинкта?
Если расы, менее могущественные, чем наша, изменяются, то это значит для
|
|