облака.
     Вингейт достал сигару и закурил. Его лицо - лицо щелкунчика - смялось
в гримасу недовольства. Наконец он пролаял:
     - Не  люблю  я  все  эти  проводы,  ожидания,  когда  настанет  время
расставаться и когда сидишь и не можешь придумать, что бы  такое  сказать.
Давайте лучше посмотрим репортаж из дворца Парламента.
     - Не стоит, - ответил Хейм. - Они предполагают провести целую  неделю
в предварительных дискуссиях, прежде чем  пригласить  делегацию  алеронов.
Каждому грошовому политику непременно хочется быть  прослушанным  хотя  бы
раз.
     Но согласно вчерашним  новостям,  Франции  по  алфавитной  жеребьевке
достался номер где-то в самом начале. С минуты на  минуту  может  начаться
выступление Кокелина.
     - Он... о, ну ладно, - Хейм включил видео.
     В Мехико-Сити времени было не намного больше, но  по  залу  Капитолия
это было не заметно. Камера показала большие трибуны - лица, лица и  лица,
белые, желтые, коричневые, черные, чьи глаза были устремлены на подиум,  с
которого только что  сошел  оратор,  представлявший  Финляндию.  Президент
Фазиль стукнул молотком; в затаенной тишине  этот  звук  походил  на  звук
заколачивания в гроб гвоздя. Вингейт, слабо знакомый с испанским, повернул
шкалу транслятора до отметки "английский".
     - ...уважаемый оратор от лица Франции господин Мишель Кокелин.
     Хейм  включил  автопилот  и  откинулся  назад,  чтобы  удобнее   было
смотреть.  Квадратная   фигура   с   нарочитой   медлительностью,   словно
насмехаясь, начала продвигаться между рядами.
     Камера показала крупным планом  лицо  Кокелина  -  очень  старое,  но
достойное быть отлитым в бронзе.
     - Мистер Президент, высокочтимые делегаты, леди и джентльмены.  Я  не
стану надолго  задерживать  ваше  внимание.  Миру  известно  об  отношении
Франции к вопросу о Новой Европе. Моя страна  хочет,  чтобы  ее  положение
стало ясным до конца, прежде чем будут начаты дискуссии по данному поводу.
Поскольку  для  этого  необходимо   широкое   обсуждение,   я   рекомендую
повременить с оглашением моего заявления, пока достопочтенные делегаты  не
огласят свои.
     - Вот видите? - сказал Хейм. - Он  должен  выиграть  для  нас  время,
чтобы мы внесли ясность в этот вопрос. Франции просто не повезло,  что  ее
очередь выступать выпала так рано. Но Кокелин все уладит.
     - И все-таки, пап, что он собирается сказать? - спросила Лиза.  -  Не
может быть, чтобы он позволил обвинить вас в разбое.
     Хейм ухмыльнулся.
     - Поживем - увидим.
     -  Мистер  Президент!  Пункт  порядка   -   Камера   развернулась   и
остановилась, нацелив свой объектив на Гарольда Тваймена. Тот  вскочил  на
ноги и, казалось, был очень обозлен. - В таком важном  деле  уклонение  от
прав первенства должно быть одобрено голосованием.
     Кокелин поднял брови.
     - Я не понимаю, почему должны быть какие-то возражение  против  того,
чтобы Франция уступила право первенства, - сказал он.
     - Мистер Президент, уважаемые  члены  этого  собрания,  -  с  напором
заговорил Тваймен. - Высокочтимый оратор от лица Франции предупредил  нас,
что  намерен  сделать  сюрприз.  Однако,  сейчас  время   для   серьезного
обсуждения, а не для дискуссионных трюков. Если мы  окажемся  втянутыми  в
дебаты,  вызванные  неожиданным  заявлением,   наша   встреча   уважаемыми
делегатами Алерона может вполне быть отложена  еще  на  неделю.  Итак  уже
промедление было слишком долгим. Я настаиваю, чтобы собрание проголосовало
за то, чтобы либо разрешить, либо не разрешить господину  Кокелину  играть
нами.
     - Мистер Президент...
     Фазиль не дал  Кокелину  договорить.  Он  снова  стукнул  молотком  и
объявил: