запомнить, как отыскать вас в случае необходимости.
     Она  могла  возникнуть,  если  Эверарду  не  удастся  воспользоваться
коммуникатором. Он был вмонтирован в образок, висевший у него  на  цепочке
под одеждой. Диапазон достаточно велик, но никогда нельзя предугадать, что
может случиться. Новак был хорошо вооружен - в дополнение к  парализатору,
хранящемуся в багажнике каждого темпороллера. Эверард,  однако,  оружия  с
собой не  брал,  чтобы  не  попасть  в  рискованную  ситуацию  с  местными
властями. Он не мог взять ничего необычного, но, как и  подобало  мужчинам
этой эпохи, у него было нож, уместный  за  обеденным  столом  и  в  случае
всяких осложнений, плюс посох, плюс его знание боевых искусств. Что-то еще
могло бы вызвать подозрения у окружающих. Аппарат пролетел несколько ярдов
на двухметровой высоте и теперь оказался над горной  тропой,  протоптанной
козами и пастухами.  Впереди  раскинулась  равнина,  и  темпороллер  взмыл
ввысь, чтобы его не заметили жители  какой-нибудь  деревни.  Собаки  могли
лаем разбудить селян. До  изобретения  искусственного  освещения  люди  на
удивление зорко видели в  темноте.  Эверард  запечатлел  в  памяти  особые
приметы ландшафта. Новак плавно развернулся и полетел над дорогой,  шедшей
вдоль побережья.
     - Позвольте, сэр, высадить вас до рассвета, - произнес он. -  В  двух
километрах на запад есть постоялый двор "Петух и бык". Пусть  думают,  что
вы провели там ночь, а с утра пораньше двинулись в путь.
     Эверард присвистнул.
     - Очень подходящее название...
     - Что вы сказали, сэр?
     - Нет, ничего. Не обращайте внимания.
     Новак коснулся пульта управления. Восток уже начал бледнеть.  Эверард
спрыгнул на землю.
     - Удачной охоты, сэр! - пожелал Новак.
     - Спасибо. Auf Wiedersehen!
     Аппарат с  Новаком  исчез.  Эверард  двинулся  навстречу  восходящему
солнцу.
     Дорога была грязной, разбитой, с ямами и колдобинами, но зимние дожди
еще не превратили ее в непроходимое болото.  Рассвело,  и  Эверард  увидел
пятна зелени, приукрасившие неряшливые пашни и ржавые горы.  Вдали,  слева
сияло море. Вскоре  он  рассмотрел  несколько  крошечных  парусов.  Моряки
промышляли, в основном, в дневное время и в прибрежных  водах,  избегая  в
эту позднюю пору дальних плаваний.  Находясь  около  Сицилии,  они  всегда
могли зайти в безопасную гавань, да к тому же норманны очистили этот район
от пиратов.
     Край  процветал.  Дома  и  сараи  кучками   стояли   посреди   полей,
возделанных  руками  их  хозяев.   Аккуратные   глинобитные   домики   под
соломенными крышами были живописно разрисованы поверх побелки, всюду росли
сады - сливы, инжир, цитрусы, каштаны, яблоки  и  даже  финиковые  пальмы,
посаженные сарацинами  во  времена,  когда  они  хозяйничали  на  острове.
Эверард миновал пару приходских церквей и увидел на некотором удалении  от
них массивное строение - вероятно, монастырь или аббатство.
     Дорога  становилась  все  оживленнее.  В  основном  ему   встречались
крестьяне: мужчины в холщовых рубахах и узких  штанах,  женщины  в  грубых
платьях с расшитыми юбками, дети. Поклажу несли  на  головах,  плечах  или
везли на маленьких осликах. Люди  -  низкорослые,  черноволосые,  живые  -
потомки местных племен, финикийских  и  греческих  колонистов,  римских  и
мавританских завоевателей, а в последнее время -  и  случайных  торговцев,
воинов с материковой Италии, из Нормандии, с  юга  Франции  и  из  Иберии.
Большинство,  несомненно,  крепостные,  но  никто  не  выглядел  обиженным
судьбой. Они болтали, жестикулировали, смеялись, внезапно впадали в гнев и
принимались браниться, но столь же быстро отходили, возвращая себе веселое
расположение духа. В толпе  сновали  уличные  торговцы.  Перебирая  четки,
бормотали молитвы одинокие монахи.
     Весть о  смерти  короля  не  повергла  жителей  в  скорбь.  Вероятно,
большинство сицилийцев  пока  еще  об  этом  не  знали.  В  любом  случае,