|
зная, что большинство из них ведет в никуда.
Кроме того, ему, возможно, приятно ужинать в компании молодой
симпатичной женщины. Что ж, ей тоже следует оставить глупые сомнения и
наслаждаться ужином и беседой. Может быть, она узнает что-нибудь о нем и о
его времени...
Ни о нем, ни о его времени она так ничего и не узнала.
Гийон был учтив. Она бы даже сказала, очарователен, хоть он и не
выходил за рамки присущей ему бесстрастно-академической манеры. Он никак
не демонстрировал свою власть, но производил на нее то же впечатление, что
и отец, когда она была девчонкой.
"Жаль, папа, ты никогда не узнаешь..."
Гийон вовлек ее в разговор о ней самой, о ее жизни, об Эверарде - не
вдаваясь в деликатные подробности, но так искусно, что она лишь потом
осознала, что рассказала ему гораздо больше, чем ей хотелось бы.
Попрощавшись с ним, Ванда решила, что у нее просто состоялась интересная
встреча. Гийон никоим образом не намекнул, что они еще когда-нибудь
встретятся.
Однако, шагая к себе по теперь уже пустынным дорожкам и вдыхая ночные
ароматы древней Земли, она неожиданно для себя поняла, что думает не о нем
и уж совсем не о Секейре, а об этом рослом, дружелюбном и, как она
полагала, очень одиноком человеке - Мэнсе Эверарде.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. БЕРИНГИЯ
13212 ГОД ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА
Добравшись до своего пристанища, она остановилась и огляделась, затем
посмотрела в ту сторону, откуда пришла.
"Почему? - подумала Ванда. - Словно это в последний раз... - Сердце
тревожно дрогнуло. - Может быть, и в последний..."
Солнце в юго-западной части небосклона висело почти над самым морем,
но оно не опустится за горизонт еще несколько часов, а когда исчезнет, то
ненадолго. Его лучи окрашивали холодным золотом кучевые облака, башнями
уходившие ввысь на востоке, и разливали отблески золота по воде, в миле от
того места, где стояла она. Земля там круто восходила к северным холмам,
поросшим чахлой невысокой летней травой, монотонность которой нарушали
яркие зеленые и коричневые пятна торфяного мха. На ветках низкорослой
осины трепетали бледные листья. Повсюду топорщились толстые пучки
узколистого кипрея, редко достававшего до лодыжек. Шелестела и
перекатывалась волнами осока у ручья, журчавшего неподалеку. Он сбегал в
не очень широкую речку, прятавшуюся в овраге. По краям оврага сбились в
кучки карликовые ольховые деревца. Клочья дыма вились над жилищами Арюка и
его племени.
С моря налетел ветер. Влажный просоленный воздух освежил ее, частично
сняв усталость, но усилил чувство голода - сегодня она прошла немало.
Тишину нарушали крики птиц, сотнями паривших в высоте: чаек, уток, гусей,
журавлей, лебедей, зуйков, кроншнепов. Выше всех парил одинокий орел. Даже
после двух лет, проведенных здесь, ее не переставало поражать это
пиршество жизни у самых врат Великого Льда. Лишь оставив свою родную
эпоху, Ванда поняла, как опустошена планета к XX веку.
- Извините, друзья, - пробормотала она. - Но сейчас меня ждут чайник
и коробка печенья.
"А после надо заняться отчетом. Обед подождет. - Она поморщилась. -
Почему-то доклады уже не доставляют никакого удовольствия... - подумала
Ванда и застыла на месте. - Но почему меня так беспокоит то, что
случилось? Откуда это предчувствие беды? Важное событие, большое, но не
|
|