- По крайней мере, на валютчика он похож еще меньше, -  сообщила  она
Левашову результат своих умозаключений, причем настолько серьезно, что  он
даже не понял, шутит она или нет.
     - Я передам ему вашу лестную оценку, -  пообещал  Левашов.  -  Андрей
будет  польщен.  Обычно   его   принимают   за   рядового   хозяйственного
расхитителя. Никто не верит, что  честным  трудом  можно  хоть  что-нибудь
заработать...
     - А вы верите?
     - В данном случае - да. Андрея я знаю всю жизнь. За границей он много
работал, здесь тоже. А потом  повезло,  написал  мемуары  одному  маршалу,
опоздавшему к первой волне, удачно написал, и пошло... Платят прилично,  а
кто поблагороднее - и госпремиями делится. Но,  увы,  не  все,  не  все...
Жаден народ... Вот так-то.
     Лариса присела на подоконник большого полуциркульного окна,  одернула
платье на коленях, потом, устраиваясь поудобнее, закинула  ногу  на  ногу,
снова поправила подол жестом девушки-скромницы, словно не она  только  что
показывала в танце, где и что на ней надето, оперлась спиной на раму.
     За окном стояла абсолютная тьма. Будто мир кончался здесь, и  дальше,
за толстым стеклом, не было вообще ничего. Ни огонька нигде,  ни  отблеска
далеких городов.
     - Знаете чтоб - Посмотрела на Левашова внимательно и грустно. - Чтобы
не было недоразумений... Ив того, что я с вами  согласилась  поехать,  еще
ничего не следует.
     Левашов улыбнулся.
     - Бывали прецеденты?
     - Это не прецеденты - это система.  Если  девушка  едет  на  дачу,  с
ночевкой,  остальное  подразумевается  само  собой.  Не  хотелось  бы  вас
обижать...
     - По-моему - не придется. Ребята у нас приличные во всех  отношениях.
Я тоже. Комнату свою вы видели. Там, правда, засова изнутри нет, но  мощно
подпереть стулом... Вот за разговоры не могу поручиться. Разговоры  у  нас
иногда бывают довольно двусмысленные... Чтобы не сказать больше.
     - Так далеко мои претензии не заходят. А ребята у  вас  действительно
неплохие. Вот только ваш друг Воронцов...
     - Что?
     - Трудно объяснить... Я Наталью давно знаю, а в его  присутствии  она
так меняется... Будто боится чего-то. Может, он ее бьет?
     Левашов расхохотался. Ничего более дикого он  и  вообразить  не  мог.
Впрочем, как Дмитрий умеет драться, он знал.
     - Вы  только  ей  не  говорите...  Он  ее  фотографию,  единственную,
двенадцать лет назад порвал, так потом, когда задумается, на чем  придется
по памяти портреты рисовал... Спохватился, сомнет, и  щекой  дергает...  А
боятся его только бичи в портах, официанты  и  начальники.  О!  -  Левашов
протянул Ларисе руку. - Пойдемте.  Сейчас  Андрей  будет  сольный  концерт
давать... Бывает весьма любопытно.
     Лариса встала, опершись  на  его  ладонь  своей  тонкой,  но  сильной
кистью, и Олег, слегка задержав ее руку, вдруг  пожалел  о  том,  что  она
успела провести границу.
     После того, как Андрей спел, компания снова  разбилась  на  отдельные
группы. Шульгин собрал вокруг себя дам и показывал  им  забавные,  хотя  и
несколько фривольные фокусы в стиле Акопяна,  но  соответствующим  образом
модернизированные.  Воронцов  пригласил  Берестина  и  Левашова  во  двор,
проветриться и развлечься стрельбой в цель, и Новиков  оказался  с  Ириной
вдвоем  в  дальнем  углу  холла,  возле  музыкального  центра   и   стола,
заваленного кассетами и пластинками.
     - Тебе твоя комната понравилась? - спросил он. - Я старался...
     - Спасибо, комната великолепная. Отдаю должное твоему вкусу и заботе.
Вообще поразительно, как вы все это успели. Такой дворец...
     - Старались, - повторил  Новиков,  перебирая  конверты.  "Нет,  Ирина
сильно изменилась, - думал он. - И не только внешне, хотя внешне тоже. Или