машины могут быть у врага? Таких, как твоя, мы никогда не видели.
     - А зачем приходит враг? Как у вас ведется война? За что?
     - Никто не знает, зачем он приходит. Там, куда приходит враг, мы  уже
жить не можем. Иногда он забирает с собой людей. Не  сейчас  люди  уже  не
живут в маленьких  поселках,  которые  были  там,  на  юге.  Мы  постоянно
патрулируем земли со всех четырех сторон. Если появляются машины  врага  -
мы их сжигаем. Бывает, он уничтожает и  дирижабли.  Как  -  мы  не  знаем.
Просто дирижабль падает, и люди умирают. Но  у  нас  много  дирижаблей,  и
смерти мы не боимся...
     - Он приходит большими отрядами?
     - Бывает по-разному. Две машины, пять. Раз  в  несколько  лет  бывает
сто, двести.
     - И вы их все уничтожаете?
     Сехмет несколько замялся. Но ответил, кажется, честно.
     - Нет, пять машин, семь, редко больше... Если приходит очень много  -
мы больше не бываем в тех краях... Никогда...
     Похоже,  они  проигрывают  свою   войну,   подумал   Алексей.   Сдают
территорию, отступают  в  малодоступные  места.  Только  противник  у  них
странный. Медлительный какой-то...
     - Что же это за враг? Соседняя империя? И при чем тут  море?  Они  на
другом материке живут? Ты сам-то хоть раз их видел?
     - Сам не видел. Если мы уничтожаем машину, остается только  корпус  и
зола внутри. Ты видел наши бомбы. Но  "те,  кто  знает"  ("То  ли  большое
начальство, то ли разведчики", - подумал Берестин) говорят,  что  враг  не
похож на людей. Он такой... - Сехмет сделал тот же жест: большие пальцы  у
висков, остальные оттопырены и шевелятся, - огромный,  ужасный,  убивающий
взглядом, со многими конечностями, в белой костяной броне...
     - Ни хрена себе, - выругался Берестин.
     Ему впервые за многие месяцы стало вдруг по-настоящему жутковато. "Ну
и залезли мы, - подумал он. - Тут, похоже,  еще  и  разумные  ракообразные
имеются".
     Знобкий холодок между лопатками появился у него  не  потому,  что  он
испугался. Гуманоиды, негуманоиды - какая в сущности разница? Дело было  в
том, что поколебалось все  его  представление  о  мире  как  о  целостной,
познаваемой и, если угодно, разумной системе. Все, что происходило  раньше
- начиная от встречи с Ириной и до этого вот момента -  в  какие-то  рамки
все же укладывалось. А теперь он испытывал  состояние  человека,  который,
если использовать категории живописи, вдруг осознал, что существует он  не
в том мире, который изображали Репин, Шишкин, Левитан, и не  в  том  даже,
что на  картинах  Пикассо,  а  только  и  исключительно  в  мире  Босха  и
Сальвадора Дали!
     Впрочем, эти мысли и ощущения проскользнули, словно  тень  облака  по
залитому солнцем лугу, хотя и оставив после себя смутное  беспокойство.  А
сейчас нужно было приспосабливаться к новой реальности. Берестин во  время
армейской службы считался сильным тактиком и очень  поднаторел  в  решении
всяческих вводных, вплоть до самых неожиданных.
     - Неужели никто из твоих товарищей не встречался с  врагами  лицом  к
лицу? Для чего тогда вам эти самострелы?
     - Наверное, в твоих словах есть истина.  Раз  это  оружие  полагается
иметь при себе, значит, кому-то приходилось встречаться с врагами  близко.
До я о таких случаях не слышал.
     Алексей вздохнул разочарованно.  Сехмет  не  оправдывал  его  надежд.
Впрочем, что взять с офицера глухого пограничного гарнизона? То же  самое,
что в лермонтовские времена беседовать с  Максим  Максимычем  о  тонкостях
европейской  политики.  Но  раз  существуют  "те,  кто  знает",   есть   и
перспективы...
     По своим следам, не тратя времени на поиски дороги  и  многочисленные
объезды, обратный путь Берестин  проделал  почти  в  три  раза  быстрее  и
поздним  вечером  наконец  различил  сквозь  разгулявшуюся  опять   метель
сигнальный огонь на мачте ветряка.