стул. - Что бы вы сказали, товарищ  Марков,  если  бы  мы  предложили  вам
возглавить генеральный штаб?
     Марков, хоть и был подготовлен вчерашними словами Погорелова  все  же
несколько опешил.
     - Не знаю, товарищ Сталин,  не  думал  об  этом.  Я,  вообще  говоря,
войсковик. И кроме того... несколько отстал, по-моему.
     - Это не очень страшно. В курс дела вы войдете быстро. А отсиживаться
на маленькой и спокойной должности сейчас не время. Главное, чтобы  у  вас
сохранились те качества, которые отмечали  многие  авторитетные  товарищи.
Сейчас это особенно  важно.  Армия  перевооружается,  меняются  уставы,  и
способность нешаблонно мыслить, принимать быстрые и  обоснованные  решения
важнее, чем многое другое.
     "Это он про тех,  казненных,  говорит:  авторитетные  товарищи..."  -
подумал Марков и увидел, что перед Сталиным лежат его  старые  аттестации,
среди них,  конечно,  и  те,  что  подписывал  и  Уборевич,  и  Егоров,  и
Каширин...
     - Вы имели возможность следить за ходом войны в Европе?  -  продолжал
Сталин. - В чем, на ваш взгляд,  главная  особенность  немецкой  стратегии
сегодня?
     -  Применение  массированных  подвижных  соединений,  быстрый  прорыв
обороны противника и развитие наступления на всю  глубину  стратегического
развертывания.
     - А как вы считаете, если Гитлер все-таки  нападет  на  нас,  сколько
времени пройдет от начала войны до ввода в действие его главных сил?
     -  Я,  товарищ  Сталин,  не  имею  необходимых  данных...   но   могу
предположить, что это произойдет на первые-вторые сутки.
     - Значит, опыт первой мировой войны нам не пригодится? И мы не  будем
иметь времени на проведение мобилизации?
     - Считаю, что нет, товарищ Сталин...
     Наступила пауза. Сталин пристально смотрел на Маркова,  прямо  ему  в
глаза. И тому показалось, что его затягивает взгляд желтых, тигриных глав.
И вот Сталин медленно произнес длинную непонятную фразу...
     ...Мгла перед глазами  рассеялась.  Совсем  рядом  с  собой  Берестин
увидел Сталина. Такого же, как на фотографиях, портретах и в  кинофильмах,
но  и  не  совсем  такого.  Живой  человек  всегда  отличается  от   своих
изображений массой подробностей.
     "Получилось, значит", - подумал он. И тут же осознал себя  не  только
Алексеем Берестиным, но и Сергеем Марковым тоже.  Вернее,  не  осознал,  а
вспомнил все, что составляло личность Маркова, все, что с ним было, вплоть
до последних слов Сталина, которые были  акустической  формулой  включения
психоматрицы.
     - Ну здравствуй, товарищ Сталин... -  произнес  он,  прислушиваясь  к
звучанию чужого голоса. - Как ты тут обжился?
     - Нормально, - улыбнулся Сталин, и это  выглядело  довольно  странно,
если не сказать - дико: новиковская улыбка на  совсем  не  приспособленном
для нее лице. - Хоть и тоскливо, черт знает как... В город тянет выйти, по
улицам походить, а нельзя.
     - Да, тебе не позавидуешь. Зато - положение? Но дай я  посмотрю,  как
мой Марков выглядит. У тебя тут зеркало есть?
     - Пройди вон туда, - Новиков показал незаметную дверь за портьерой.
     То, что увидел Берестин  в  зеркале,  ему  понравилось.  Молодой  еще
человек с  правильными  и  мужественными  чертами  лица.  Скупы,  конечно,
чересчур выдаются, обтянутые сухой шелушащейся кожей со  следами  морозных
ожогов. Глаза запавшие, настороженные - видно, что досталось  ему  крепко,
но ли страха, ни забитости не чувствуется, скорее непреклонность и жесткая
воля. Неординарный мужчина. Да и по внутренним ощущениям  ничего.  А  если
что в организме не в порядке после  лагеря,  так  с  новой  матрицей  тело
Маркова регенерирует до генетического оптимума за два-три дня.
     Новиков подтвердил, что, попав в  тело  Сталина,  вначале  чувствовал
себя отвратительно, а теперь готов кроссы бегать.