|
сигнала развернуть неограниченную подводную войну. Основная цель - в
первый же момент нанести шоковые удары и запереть немцев в их базах. Всем
заградителям и переоборудованным торговым судам принять на борт мины и
ночью накануне часа икс поставить минные поля и банки в западной части
Балтики и на траверзе Готланда. Надводному флоту утром первого дня войны
нанести всеми силами, включая и линкоры (которые прошлый раз так и
простояли до победы в Маркизовой луже), удары по Кенигсбергу и Пиллау.
Тогда есть шанс сразу же вывести немецкий и финский флот из активной
борьбы на море. То есть повторить на Балтике кампанию четырнадцатого года.
На Черном море то же самое изобразить в отношении Румынии. Огнем с моря и
авиацией атаковать Констанцу, высадить десанты в устье Дуная.
Мои указания он принял с восторгом, потому что вряд ли приятно было
тридцатишестилетнему адмиралу подчиняться импотентскому приказу "Не
поддаваться на провокации". Расстались мы довольные друг другом.
Берестин же свирепствовал на своем Западном. Что работал он хорошо, я
видел не только из его докладов, но и из других источников тоже. За две
недели его командования я получил на него шесть доносов из разных
источников. Маркова обвиняли: в клевете на Сталина, в подрыве
политико-морального состояния, в троцкизме, в намерении спровоцировать
войну и в заговоре с целью свержения советской власти. Все эти доносы я с
удовольствием переслал ему с приказом принять меры. И он их принял.
С блеском прошли испытания БМ-13 и БМ-26Т (на танковом шасси). Залп с
сорока восьми направляющих впечатлил даже меня, не говоря о прочих
товарищах.
Из гранатомета же я сам пальнул разок, тряхнув якобы стариной и
вспомнив свои мнимые, но широко распропагандированные заслуги в обороне
Царицына. Эта штука била не хуже настоящего РПГ, даже громче, и за мной
принялась стрелять вся свита, а потом весь день они трясли звенящими
головами и ковыряли пальцами в заложенных ушах.
Все участники разработки и исполнения были обласканы, и к первому
июня первая сотня гранатометов и дивизион РС отправились в распоряжение
Берестина.
С Вячеславом Михайловичем мы развернули грандиозную дезинформацию на
дипломатическом фронте. Широко объявили о готовящихся на начало июля
больших маневрах Западного и Киевского округов по типу маневров тридцать
шестого года, пригласили на них высшее руководство вермахта, причем район
маневров определили аж под Бобруйском, фронтом на Могилев. Немцы,
наверное, хихикая про себя, приглашение с благодарностью приняли. Тогда
мы, продолжая изображать из себя идиотов, обратились с просьбой до начала
маневров познакомить наших генералов с опытом боев на Западе и принять к
себе на стажировку сотню-другую наших летчиков. В знак подтверждения
горячей дружбы. Они и на это согласились, и завязались долгие дебаты о
сроках, программах и прочем. Они-то считали, что еще более усыпляют нашу
бдительность. Да еще Молотов намекнул через Шуленбурга, что не против
обсудить новые предложения о разделе сфер влияния и о Ближнем Востоке. А в
качестве акта доброй воли, мол, не исключен пропуск немецких войск через
нашу территорию в Индию. Вот бы смех был, если б они вправду согласились!
На столе у меня постоянно лежал график движения армий из Сибири,
Средней Азии и Дальнего Востока. Эшелоны шли по ночам, плотно, как в
войну, а днем замирали на глухих разъездах и полустанках.
Но времени все равно не хватало, и я придумал еще одну хитрость, до
которой тогда не дошла еще военная мысль. Для каждой дивизии и корпуса
были заранее определены позиции развертывания, командиры переброшены туда
самолетами и там с помощью личного состава местных частей, приступили к
разметке районов дислокации, оборудованию КП, уяснению задач,
рекогносцировке и прочему. Войска в эшелонах шли тоже не как придется, и
по схеме: впереди всех комендантские взводы полков, батареи управления и
артразведки, саперные подразделения, и лишь потом - собственно пехота. В
результате сроки боеготовности сокращались, наверное, раз в пять. Я хорошо
помню (по книгам, конечно), что бывало, когда в начале войны полки и
|
|
