- Все-все, умолкаю. Надо же было товарищей сориентировать...
     Пока Корнеев медленно продвигался вперед, водя перед собой  раструбом
детектора, Шульгин, приотстав, тихо спросил Левашова:
     - А если действительно там, внутри, что-нибудь вроде как у Стругацких
в "Пикнике"?
     -  Нет,  не   думаю.   Слишком   они   все-таки   человекообразные...
Технологическая цивилизация. Или ты по-прежнему Антону не веришь?
     - Я вообще никому не верю, ты меня знаешь. Чем не вариант -  бомба  у
нас  никакая  не  информационная,  а  самая  простая  тротиловая?  Включил
замыкатель - и привет. Скажешь, не бывало так? Сколько угодно.  Нормальный
гангстерский прием.
     Левашов ничего на это не ответил,  да  Сашка  и  не  нуждался  в  его
ответе.
     Корнеев тихо свистнул и поднял руку, Шульгин с Левашовым подошли.
     - Люк, - сказал Борис, показывая себе под ноги.
     Это было видно и без пояснений. Приподнятое на полметра  над  уровнем
крыши  цилиндрическое  возвышение,   около   пяти   метров   в   диаметре,
вертикальные стенки ребристые,  того  же  цвета,  что  и  крыша,  а  торец
гладкий, тускло серебристый, и на нем отчетливо видны  перекрывающие  друг
друга дугообразные лепестки.
     - Ирисовая диафрагма, - сказал Левашов.
     - Именно, - кивнул Корнеев.
     - А под ней - ракетная шахта... - добавил Шульгин.
     - С  тем  же  успехом  -  терминал  внепространственного  канала  или
банальный лифт, - возразил Айер.
     - Самое главное - сумеем ли мы его открыть, или нет. - Левашов обошел
возвышение  вокруг,  светя  под  ноги   фонарем.   Не   обнаружил   ничего
примечательного.
     - Сейчас мы его проинтроскопируем, найдем  энерговоды,  сервоприводы,
тогда и думать будем... - Корнеев начал разворачивать свою аппаратуру.
     Задача сложной не  казалась.  Если  внешне  устройство  соответствует
известным образцам, то  и  внутренне  оно  не  может  представлять  ничего
принципиально   непостижимого.   Левашов   присел   на   карточки   рядом,
всматриваясь в возникшее на экране интроскопа изображение.
     Когда лепестки диафрагмы дрогнули и медленно,  беззвучно  раскрылись,
каждый из четверых испытал сложное чувство. Нечто вроде торжества  оттого,
что чужая техника покорилась, и, значит, они и здесь оказались  отнюдь  не
дикарями, не питекантропами перед пультом компьютера. И вновь  обострилось
ощущение опасности, такое же, а то и более  сильное,  чем  перед  барьером
обратного времени. Промелькнуло даже что-то похожее на досаду - как будто,
если бы люк открыть не удалось, можно было с  чистой  совестью  вернуться.
Операция, мол, сорвалась по независящим обстоятельствам. В этой  последней
мысли никто из них, конечно, вслух не признался бы, но было такое, было...
"Мелкие мысли бывают у каждого, - подумал Шульгин, - главное, не позволить
им превратиться а мелкие поступки..." - и шагнул  вперед,  выставив  перед
собой ствол автомата.
     - Дайте сначала я. Взгляну, что там и как.
     - Да хватит тебе джеймсбондовщину разводить, - почти зло  бросил  ему
Левашов. - Пусть Борис, тут по его специальности.
     Темнота в шахте была абсолютная. Но  когда  Корнеев  направил  в  нее
раструб детектора, прибор  показал  на  глубине  четырех  метров  сплошное
металлическое препятствие.
     - Свети... - скомандовал он Айеру.
     Действительно,  снизу  цилиндрическая  камера  перекрывалась  черной,
слегка вогнутой плитой. Но в  боковых  стенках  имелись  три  симметричных
овальных окна, из которых тянуло теплым, странно пахнущим воздухом.
     - Ну что, попробуем? - спросил Корнеев.
     Шульгин кивнул Левашову, у  которого  на  поясе  висел  второй  моток
шнура. Олег отмерил десяток метров, поискал глазами, за  что  б  закрепить
конец. Ничего подходящего в поле зрения не попадалось.