на ногах, несмотря  на  тяжелый  контейнер  за  плечами  (вот  что  значит
космонавт!), исчез из поля зрения Шульгина.
     Сашка  крутнулся  на  каблуках,  охватив  взглядом  всю  внутренность
станции. Откуда-то, словно муравьи из ходов подожженного случайным окурком
муравейника, вдруг начали возникать пришельцы.
     Одних Шульгин видел отчетливо, присутствие других только ощущал -  по
мельканию теней, по толчкам в  спину  и  грудь  чужих,  сосредоточенных  и
ненавидящих  взглядов.  Очертил  себя,  словно  меловым  кругом,   длинной
прерывистой очередью.
     Снизу отозвались автоматы Левашова и Айера.
     Только бы  не  успели,  подумал  Шульгин  про  пришельцев,  запустить
какую-нибудь пакость, вроде  гравитации...  Тогда  нам  конец.  Не  должны
успеть, вряд ли они готовились к уличным боям на своей территории.
     Подсознательно  он  еще  и  считал,  оказывается,  количество   своих
выстрелов: последняя  гильза  не  вылетела  из  патронника,  а  Сашка  уже
отщелкнул  пустой  магазин,  воткнул  в  приемник  новый.  Получилось   на
удивление четко, будто всю жизнь практиковался.
     Шульгин шагнул назад и сорвался. Выстрелы считал, а про то, что рядом
край, забыл напрочь Да  и  поверхность  под  ногами  вдруг  стала  слишком
скользкой.
     Упал он плохо, на спину, боль отдалась сразу и в голову, и  в  живет,
секунду или две невозможно было ни вздохнуть, ни пошевелиться.
     Но видел он нормально. Сверху наискось сверкнула белая молния, в  том
месте, где он только что стоял, вспух пузырь,  похожий  на  гриб-дождевик,
замер на миг, чуть пульсируя, сжался в тугую сверкающую каплю  и  рванулся
обратно, в темноту верхних галерей.
     Вот, очухались, наконец! - пришла на  удивление  спокойная  мысль,  а
руки, вновь обретшие способность двигаться, уже вскинули автомат.
     Все тридцать пуль он вколотил точно  в  то  место,  откуда  прилетало
неведомое, но омерзительное, как хвостовой крючок  скорпиона,  устройство.
Или явление, бог знает.
     Наверное, попал, потому что вверху треснуло, заискрило,  вспыхнуло  и
погасло что-то бледно-лиловое.
     В огромном объеме станции стало  почти  совсем  темно.  Он  попытался
перевернуться на живет и попробовать встать.
     - Живой? - услышал Сашка голос Левашова рядом.
     - Почти, - выдохнул он, чувствуя, что  сейчас  окончательно  потеряет
сознание.
     Левашов взвалил Шульгина  на  спину  и  боком,  как  краб,  чтобы  не
покатиться кубарем по крутому спуску пандуса, побежал-заскользил вниз.  На
полпути к куполу, где ждал их Корнеев, из темноты выскочил Айер, попытался
помочь, подхватив волочащиеся по полу ноги Шульгина.
     - Брось,  я  сам,  прикрывай  сзади...  -  Левашов  тоже  всей  кожей
воспринимал наведенные со всех  сторон  прицелы  неведомого  инопланетного
оружия, трижды ему удавалось выскользнуть из-под удара, но страх, пусть  и
тщательно скрываемый, остался.
     Олег, будто в сонном кошмаре, спешил  изо  всех  сил,  а  расстояние,
совсем никакое по нормальным меркам,  метров,  может  быть,  тридцать,  не
сокращалось, словно бежал он не по твердому полу, а вверх  по  эскалатору,
идущему вниз.
     Он не понимал, что цело просто в до предела обострившемся  восприятии
времени.
     Но все же и бесконечные пять или шесть секунд кончились.
     Левашов упал на колени,  ткнулся  лбом  в  тугое  и  теплое  покрытие
купола. Шульгин кулем сполз с его спины, откинулся набок, разбросав  руки.
Левая намертво сжала цевье автомата.
     Корнеев сидел на полу, его пальцы вздрагивали на  рифленой  спусковой
кнопке бомбы.
     - Давай, рви! - со всхлипом крикнул Левашов.
     - Герард далеко, не в фокусе...