|
Айера, и Корнеева.
- Тогда как вообще могло получиться, что мы встретились? - спросил
Борис.
- В этом все и дело. Совместными усилиями всех здесь присутствующих,
- Антон позволил себе слегка усмехнуться, имея в виду и себя, и нас, и
Ирину, как представительницу третьей стороны конфликта, - в районе
Валгаллы все причинно-следственные и пространственно-временные связи
настолько деформировались, что флюктуации задели и ваш маршрутный тоннель.
Он ведь вневременной...
- Обычное дело, - вдруг вставил Воронцов, - во время войны
нейтральные корабли нередко налетают на мины, поставленные не для них.
- Нам от этого не легче, - огрызнулся Айер. Он, кажется, всерьез
решил, что мы перед ним виноваты. А может, он и прав. Кого должен винить
человек, на своем дачном участке подорвавшийся на гранате, оставшейся с
гражданской войны? Белых, красных, Октябрьскую революцию или сразу Карла
Маркса?
В ходе разгоревшейся многочасовой дискуссии, перешедшей, к счастью, в
общетеоретический план, выяснились многие интересные вещи.
Поскольку и в "обычных" условиях количество причинно-следственных
связей так велико, что их невозможно просчитать ни на одном компьютере
сколь угодно большой мощности, а в нашем случае естественный ход событий
нарушался слишком уж грубо и по многим векторам сразу, теперь уже никто не
в состоянии достоверно определить, что из случившегося и в какой мере
является артефактом.
То есть, вполне возможно, что первый поход Берестина в 1966 год
создал условия для моего знакомства с Ириной, деятельность Воронцова в
1941 году спровоцировала ее появление на Земле, наше проникновение на
Валгаллу предопределило полет в тот район "Кальмара" и так далее. Развивая
данную гипотезу, вполне можно вообразить, что вообще любое наше действие,
которое мы предпримем, вызовет на Земле дальнейшие неконтролируемые и
непредсказуемые последствия.
- Одним словом, если я правильно тебя понял, - с ледяным спокойствием
обратился к Антону Воронцов, - в лучшем случае ты оказываешься...
дилетантом, - но это научное слово прозвучало у Дмитрия, как хлесткое
оскорбление, - а в худшем - провокатором. Нет? Вспомни наш с тобой самый
первый разговор...
- В какой-то мере должен признать, что определенную некомпетентность
я проявил... - согласился с ним Антон, по-прежнему невозмутимый. - Хотя
следует еще определить, мощно ли назвать это так, то есть возможна ли
вообще компетентность в вещах, в принципе непредсказуемых. Но пусть даже и
так. Я не хочу оправдываться. Каждая наука - а дипломатия наука в гораздо
большей степени, чем какая-нибудь математика, физика и тому подобное -
всегда исходит из реальностей психологии, истории, метеорологии даже, если
угодно. И мною были учтены и просчитаны все доступные прогнозированию
вероятности. Если бы каждый фигурант нашего дела точно и правильно
выполнял свои функции - говорить было бы не о чем. Вот и получается, что,
как бы я ни ошибался, а только и ваша вина тут не последняя. Простите,
вы-то вели себя как? Столько импульсивности, безудержной самодеятельности,
страсти к самоутверждению... А ведь каждый шаг в сторону, как любишь
повторять ты, Андрей, может перевернуты всю дальнейшую жизнь... Возьми
даже твою последнюю выходку, Дмитрий, когда ты собрался застрелить
Сталина.
- Раз уж об этом речь зашла, - перебил его Берестин, - чем там
все-таки закончится? Как Марков из положения выйдет, и как с войной будет?
- А главное - что плохого, если б и ликвидировал я его? - вопрос
этот, очевидно, остро занимал Дмитрия. - В пятьдесят третьем мир не
рухнул, в сорок первом, по-моему, тем более... Да Марков и вообще мог бы о
его смерти не объявлять. В эти, мать их так, времена, что угодно можно
было сделать... Хоть сам себя Сталиным назови, хоть скажи, что Ленин
воскрес и принял на себя руководство государством... Им, тогдашним,
|
|