|
журналиста, с которым шел в прошлом году из Бомбея на Ленинград.
Конечно, оба обрадовались. Воронцов - от одиночества, журналист, по
его словам - потому, что давно искал Воронцова, дабы презентовать ему
путевые, недавно изданные очерки, в которых было и о нем кое-что.
Прервав программу экскурсии, поехали на такси в Гульрипш, где
журналист держал дачу. Надо отметить - великолепную. Дикий камень,
полированное дерево, красная черепица, кованый чугунный забор и ворота, и
все - в обрамлении магнолий, лавров и неизменных эвкалиптов.
Антон - так звали журналиста - надписал Воронцову довольно
толстенькую, неплохо оформленную и иллюстрированную многими фотографиями
книжку, и Дмитрий, не удержавшись, тут же ее просмотрел. Отметил явный
перебор по части экзотики, которую автор выискивал где придется, и то, что
Антон подчас просто грешил дурной литературщиной. Читая о себе фразы типа:
"Старпом нашего балкера по-мужски элегантен и сдержанно красив", "В нем
постоянно чувствуется его военно-морское прошлое", и даже: "Меня поразили
тонкость и парадоксальность мыслей, редкие у людей его типа и профессии",
Воронцов усмехался, а в особо сильных местах довольно громко фыркал, но
остался доволен. В главном все было верно и даже остро. Хотя, если данное
творение попадется на глаза коллегам, язвительных шуточек не оберешься...
По случаю встречи поехали ужинать в Эшеры, в знаменитый пещерный
ресторан, куда так просто не попадешь и куда любят приезжать серьезные
люди из Сочи, Гагр, даже Тбилиси.
Антон много говорил о делах окололитературных, и слушать его было
интересно. От Воронцова же требовалось только кивать в нужных местах,
говорить "а-а" и "ух ты!", задавать наводящие вопросы и изредка
произносить тосты. Такое разделение труда, очевидно, устраивало обоих.
Следующие дни они тоже проводили вместе.
Все произошло как раз через неделю. С утра загорали на одном закрытом
пляже в обществе двух московских поэтесс, которые, в отличие от
Маяковского, были интересны не этим. А вечером сидели на балконе Антоновой
дачи, дегустировали соломенно-желтое "Цоликаури" и густо-красную
"Хванчкару" и любовались восходящей над морем луной. Как два утомленных
жизнью самурая.
Может, из-за луны все и случилось.
- Помнишь, в Красном море мы говорили с тобой о моряках и
космонавтах? - спросил Антон, глядя на серебристую дорожку на волнах, без
всякой связи с предыдущим разговором.
- Вроде было что-то такое...
В том разговоре, одном из многих, что они вели на длинных ночных
вахтах, Воронцов указал Антону, что его коллеги-журналисты зачастую
переоценивают некоторые достоинства космонавтов, как реальных, так и
условных.
"Не сказать дурного слова, ребята они хорошие, профессионалы,
уважения заслуживают, однако слишком много превосходных степеней. И отнюдь
не всегда по делу. А вот о моряках, напротив, стали забывать. Не то, что
лет двадцать назад. А космонавтам, как ни крути, жить на свете проще. Их
тщательно отбирают, годами тренируют в сурдо-, термо- и барокамерах,
вертят на центрифугах, обклеивают датчиками, отрабатывают на каждый полет
все мыслимые и немыслимые ситуации, сотни людей и компьютеров следят за
каждым километром каждого витка... И это при том, что ничего такого уж
страшного их там не подстерегает. Все по законам Кеплера, Ньютона и прочей
небесной механики.
А у моряков? Знает, к примеру, широкая публика, что ежегодно без
вести пропадают в морях сотни кораблей? Что до сих пор погоду и на сутки
вперед угадать не всегда получается, а хороший шторм ломает сталь как
картон, и тайфуну все едино: парусная джонка перед ним или атомный
авианосец. И что помощь к тонущим приходит гораздо реже, чем показывают в
приключенческих фильмах. А каково яхтсменам-одиночкам, идущим вокруг
света? Вроде капитана Чичестера или Нокст-Джонса? Год в море на
десятиметровой яхте без захода в порты, и случись что, ни одна душа на
|
|