|
Он уже садился в броневик, когда к нему подбежал лейтенант
Долгополов.
- Товарищ комиссар, а как же мы со старшиной? Мы с вами. Вам нельзя
одному ехать...
Воронцов твердо было решил, что не будет брать с собой никого, чтобы
потом, возвращаясь домой, не оставлять бойцов одних в глубоком тылу. Но
глядя на лейтенанта, он изменил свое решение. На войне быстро привыкаешь к
людям, да и действительно, мало ли что может случиться? В одиночку и
машину из колдобины не вытолкаешь.
А как быть потом, он сообразит исходя из обстановки. В крайнем случае
- кто или что помешает ему забрать лейтенанта и старшину с собой, если не
будет иного выхода? Не форзейли же...
При этой неожиданной мысли он усмехнулся.
- Хорошо, Долгополов. Зовите старшину...
Вновь броневик неспешно пылил по дороге. Воронцов стоял, опираясь
спиной о кромку правого люка, лейтенант сидел за рулем, а старшина Швец
шевелился и погромыхивал какими-то железками в тесной коробке пулеметной
башни.
Как известно, обстановка на войне - дело темное, даже и в
сравнительно спокойные моменты, а уж тем более - в разгар ожесточенных
маневренных боев.
Броневик, взревев мотором, пробуксовал в песке, выскочил на крутой
перегиб дороги, и Воронцов буквально в двух десятках шагов увидел перед
собой целое стадо тяжелых мотоциклов "цундап", именно стадо, потому что
двигались они во всю ширину дороги без всякого видимого порядка, грохоча
выхлопами, окутываясь струями и клубами синего дыма, на каждом - по три
веселых немца образца сорок первого года, которым война еще в охотку и в
удовольствие, напрочь свободные от неарийских мыслей, настроенные только
на скорую и неизбежную победу.
Каски свалены в коляски, рукава закатаны до локтей, воротники
расстегнуты, наверно и фляжки со шнапсом далеко уже не полные...
Воронцов еще только начал реагировать, а старшина, не успев даже
упереть в плечо приклад пулемета, нажал на спуск.
Длинная, патронов на тридцать, очередь прошла поперек колонны,
вышибая из седел и водителей, и стрелков.
Потом Швед поймал обтянутую черным дерматином подушку приклада и стал
стрелять прицельно.
На дороге мгновенно возник завал, несколько мотоциклов вспыхнули
высокими факелами светлого пламени, задние еще пытались развернуться под
пулями, но ни времени, ни простора для маневра у них не оказалось.
Безусловно, немцам не повезло, просто невероятно не повезло. На их
стороне были все шансы, только один какой-то крошечный - против. И он как
раз и выпал.
Полсотни солдат - против троих, пятнадцать пулеметов - против одного.
В любых других условиях тут бы и говорить не о чем было. Развернулись бы
веером и прямо с колясок изрубили струями пуль жестяную броню, закидали
гранатами, не дали бы и наружу никому выскочить.
Подвел сбой по фазе. Если бы немцы первыми оказались на гребне -
тогда все!
Впрочем, и это еще неизвестно. Скорость реакции тоже кое-что значит.
Старшина Швед пять лет служил в кавалерии, воевал с басмачами, бывал в
сабельных рубках, умел на полном аллюре поднимать зубами фуражку с земли,
без промаха бил в цель с седла из карабина и нагана. Так что и при прочих
равных молодые подвыпившие немцы могли не успеть.
А дальше уже понятно.
Кинжальный пулеметный огонь с предельно короткой дистанции,
практически в упор, способен вырубить толпу и побольше этой.
|
|