ехать дальше.
     А в лесу было тихо.
     Нет, конечно, с дороги доносился гул моторов и лязг танковых гусениц,
пулеметные трассы еще секли верхушки деревьев, но все это было уже  далеко
и Воронцова словно не касалось. Сюда немцы соваться не рискнут,  да  и  не
нужно им это. Не то время, чтобы за  каждым  русским  солдатом  поодиночке
гоняться.
     На сегодня все закончилось. День почти угас, небо из  голубого  стало
золотисто-зеленым,  из  глубины  леса  потянуло  прохладой   и   сыростью,
неожиданно громко вдруг заквакали лягушки в ручье.
     Дмитрий сориентировался по карте. До цели осталось не так далеко.
     В шею впился с омерзительным визгом крупный комар.
     - Вот сволочь, пятая колонна! - Воронцов прихлопнул вампира  и  вытер
платком окровавленные пальцы. Захлопнув дверцу. Осторожно  тронул  машину.
Судя по пунктирной линии на карте, тропа должна  вывести  почти  точно  на
место.
     Больше в этой глуши ему не встретилось ни своих, ни чужих.
     Детектор ожил ранним утром. Едва успело встать солнце.  Воронцов  как
раз умылся в ручье, сжевал пару бутербродов, запил  остатками  остывающего
кофе из термоса и - услышал зуммер оформленного под ручные часы прибора.
     На циферблате светился индикатор и  стрелка  показывала  направление.
Значит, вот как раз сейчас и открылся контейнер.
     Направление стрелки  в  основном  совпадало  с  отмеченным  на  карте
грейдером. Километров через восемь  дорога  пересекала  мелкую  прозрачную
речку. Тут все к произошло.
     ...Разведка немцев застигла их на месте ночевки. Чуть  в  стороне  от
брода.
     Опрокинутая  и  раздавленная   гусеницами   крестьянская   телега   с
обыкновенным для такого случая имуществом - узлами,  одеялами,  вспоротыми
мешками с мукой и картошкой, вмятым в землю самоваром.
     Брошенный на бок возле догорающего костра закопченный чугунный казан,
на холщовой скатерке нарезанные куски хлеба, несколько луковиц, деревянные
ложки, нож, небольшой шматок желтоватого сала.
     Кони, очевидно, разбежались, а людей немцы расстреляли из пулеметов.
     Шагах в пяти от телеги лицом вниз лежал маленький,  совершенно  седой
старик в расстегнутом суконном бушлате.
     Еще трое немолодых, но  крепких  мужчин  в  разных  позах,  как  кого
застала смерть, лежали по равные стороны костра.
     Пятого, богатырского сложения  человека,  очередь  достала  на  бегу,
когда он уже почти успел скрыться в плотно окружавших поляну кустах. Левой
вытянутой рукой он вцепился в траву,  рядом  с  правой  валялся  вспоротый
ножом или штыком, потрескавшийся, очень старый кожаный саквояж  с  медными
застежками. В нем, очевидно, и хранился контейнер.
     Отвернувшись, Воронцов торопливо выкурил папиросу. Тут  же  зажег  от
окурка вторую. Он уже начал привыкать к виду внезапно убитых людей, но все
равно было тяжело. Тем более, что сейчас присоединялся  и  личный  фактор.
Многовато всего выпало ему за последние сутки.
     Он снял фуражку и, держа ее на сгибе  левой  руки,  прошел  к  центру
поляны.
     Этот старик, наверное, и есть Хранитель. Остальные...  Охрана  -  или
как их еще назвать? Ассистенты, послушники, младшие жрецы?
     "А если бы я не задержался, догнал их  вчера?  -  думал  Воронцов.  -
Могло бы получиться по-другому? Нет, вряд ли. Они меня просто не стали  бы
слушать. И от немцев я бы  их  не  защитил.  Ручной  пулемет  и  картонный
броневик против танков..."
     Он совершенно упустил из виду, что до тех пор, пока немцы не  вскрыли
контейнер, он просто не смог бы обнаружить этих людей, даже находясь рядом
с ними.
     С некоторым душевным трепетом Дмитрий наклонился над  стариком.  Нет,
ничего общего с тем бравым есаулом, что он видел на фотографии. Дело не  в