|
дома брусочек объемом кубов этак в двести.
Если только им не понадобилась именно квартира. Из-за ее содержимого.
А содержимое как раз им понадобиться могло. Левашов показывал ночью
комнату, забитую полученной от инопланетянки Ирины аппаратурой...
Чтобы попытаться выяснить судьбу Левашова, придется обращаться к
Антону. Ничего не поделаешь. То есть - никуда он от этого дела не ушел,
как Антон и предвидел.
Воронцов, не сдержавшись, выругался вслух. Стоявший поблизости
милицейский сержант заинтересованно вскинул голову, ожидая продолжения.
Дмитрий сделал грозное лицо. Открыл дверцу, сел, положив руки на руль.
Полез в карман, нащупал пустую пачку от сигарет и еще раз не сдержался. Но
уже шепотом.
В конце концов, мощно и по-другому. Показать Антону и всем прочим,
что не такие уж они психологи и пророки. Послать их всех к черту.
Наплевать и забыть. Олега нет. Его не вернешь. Смешно думать, что человек
- существо жалкое, слабое, полудикое - может всерьез рассчитывать играть
на равных с субъектами, свободно устраивающими такие вот штуки. Свободно
манипулирующими пространством и временем.
А мы? Словно папуасы какие-нибудь развивающиеся, заманили белого
колонизатора в яму, замаскированную сучьями и травой, стукнули по голове
бамбуковой оглоблей и в полном восторге от своей лихости начали
веселиться, пить пальмовое вино и закусывать малосольными ананасами.
В то время как другие колонизаторы, которые в яму не попали,
похватали автоматы, погрузились в вертолет - и вот они! Прилетели наводить
порядок.
Очень убедительная аналогия. И в его, воронцовском, положении самое
разумное - возблагодарить бога, что (и если) пришельцы лично до него не
добрались. Ехать надо сей же час к Наталье и - вести ее в ресторан.
Помянуть Олега, как положено - и точка. Прицелы зачехлить, стволы вернуть
в диаметральную плоскость, команду свистать к вину и на обед...
Воронцову показалось, что на него начали обращать внимание. Ожидать,
пока кто-нибудь решит познакомиться с ним поближе или проверить документы,
Дмитрий счел глупым. Да и делать ему здесь больше нечего было. Цепочка
оборвана. Ни адресов, ни телефонов друзей Левашова он не знает. А если бы
и знал? Логично предположить, что операция изъятия коснулась не только
Левашова. Любая грамотная спецслужба брала бы всех причастных,
одновременно. Закон жанра...
Мотор тихо зашелестел, машина покатилась мимо изувеченного дома.
Воронцов в последний раз посмотрел туда, где всего лишь полсуток назад они
сидели с Олегом за столом и Левашов излагал ему свою эпопею.
Наверное, если бы не было у него позади двух войн, он испытывал бы
сейчас отчаяние, печаль и горечь потери друга. Теперь чувства были другие.
Как у разведчика, потерявшего товарищей за линией фронта. Горевать там
просто некогда. Надо думать, как и в одиночку выбраться, остаться в живых.
А если для этого придется сутками лежать в болоте, ночью ползти по минному
полю и ножом снимать вражеских часовых - ничего не поделаешь, такая
работа...
- Ну и как, капитан, вам эта хохмочка с яйцами? - услышал он за
спиной знакомый голос.
Стиль требовал ответа быстрого и достаточно остроумного, но на это у
Воронцова резерва эмоций уже не оказалось. Он стиснул пальцами руль,
подержал так секунд пять, глубоко вздохнул, ослабил хватку и, стараясь,
чтобы голос прозвучал ровно, слегка повернулся к Левашову, уже
поднявшемуся с пола и вытянувшемуся вдоль заднего сидения:
- Шуточки у вас... низкопробные... мон шер. - Подумал и добавил: -
Только прячешься ты, по-моему, зря. Думаешь, орелики, которые полдома
смогли выхватить и унести, через миллиметровую железку тебя не разглядят?
- А очень может быть, - Левашов отвечал бодро и весело, незаметно
было, что с ним только что произошло нечто из ряда вон выходящее, а по
большему счету даже и невероятное. Впрочем, как раз для него, изобретателя
|
|