хотелось как следует выпить. Это Олегу кажется, что ему на все  наплевать.
А по людям стрелять, даже зная, что они не  люди,  все  равно  тяжело.  Он
вспомнил про очередной подарок Антона и протянул Левашову листок.
     - Посмотри пока. Есть тут какой-нибудь смысл, или полная ерунда?
     Левашов при свете уличных фонарей, проносящихся  над  крышей  машины,
несколько минут всматривался в схему, шевеля губами, потом  с  недоумением
повернулся  к  Воронцову,  по  лицу  которого  скользили  то  розовые,  то
синеватые блики.
     - Откуда это у тебя? Ты сам понимаешь, что здесь нарисовано?
     - Естественно. Хотя и в общих чертах...
     - Нет, Дим, ты  со  мной  дурочку  не  валяй...  Я  десять  лет  этим
занимаюсь, а до такого не додумался. И как просто все!
     - А гениальное все просто. Так сумеешь сделать?
     - Или я совсем дурак, или Андрей прав... - Теперь Левашов смотрел  на
Воронцова, как на дрессированного осьминога, незнамо как  оказавшегося  за
рулем летящего по Москве автомобиля.
     - Смотри, только не вздумай с перепугу на  ходу  из  машины  прыгать.
Придется заняться расширением  твоего  кругозора.  Только  давай  -  когда
приедем. А я - все равно я, тут можешь не сомневаться.



     Новиков  никогда  не  мог  объяснить  даже   самому   себе   механизм
возникновения у него новых идей. Он даже  подозревал,  что  никаких  новых
идей у него вообще не возникает, а они как бы заложены в нем изначально. И
по мере необходимости извлекаются из подсознания. А  ему  остается  только
отшлифовать их и "подогнать по месту".
     Так было всегда, насколько Андрей себя помнил. Вот и  сегодня,  когда
зашел разговор о проверке воронцова. Только что и мысли об этом не было, а
через минуту он уже знал все детали предстоящего...
     Он отозвал в сторону Шульгина и как бы между прочим спросил:
     - Отоспался как следует?
     - Нормально. Почти двенадцать часов придавил.
     - Молодец. Потому что сегодня вряд ли придется... А завтра с  работой
как?
     - Что ты опять придумал? - почувствовал для себя недоброе Шульгин.
     - Дело. Как раз по тебе. Сказано же -  не  зарывайте  свой  талант  в
землю. Так сумеешь еще на пару дней от службы освободиться?
     - Не вопрос. Мне шеф чертову уйму отгулов должен.
     - Ну и порядок. А то у нас с Олегом сомнения возникли, не австрийский
ли шпион наш новый друг  капитан  Воронцов?  Наводит  на  размышления  его
ленинградский вариант. Что может быть  удобнее  -  выманить  Ирину  из-под
нашего прикрытия и взять на конспиративной квартире... Тем более, если они
поверили в нашу дезу, что мы с тобой тоже приезжие.
     - Литературщиной отдает. Сколько уже про это читано: хоть "Семнадцать
мгновений" взять, хоть "Крестного отца"...
     - А откуда им новых вариантов набраться? Они ж  на  наших  материалах
подготовку проходили, а литература есть учебник жизни.
     - Ладно, ты у нас теоретик. От меня что требуется?
     - А вот слушай.


     ...Шульгин свернул  за  угол,  в  проезд  Художественного  театра,  и
простоял там, пока не отъехала "семерка" Ирины.  Почти  бегом  вернулся  в
мастерскую  Берестина  и  начал  переодеваться.  Пока  Воронцов  занимался
билетами, Новиков сумел через друзей из МИДа достать бронь для Шульгина  и
съездил к нему домой за костюмом и всем необходимым.
     Не более чем за двадцать минут Шульгин почти неузнаваемо изменил свой
облик, благо жена его была артистка и все необходимое  дома  имелось.  Еще
через  полчаса  он  уже  был   на   перроне   Ленинградского   вокзала   и