порт заходили трансатлантические лайнеры такого класса.
     В бинокль можно было различить бесконечную вереницу запряженных ослами,
мулами, даже верблюдами  одно-  и  двухосных,  тяжело  нагруженных  повозок,
тянувшихся  из  порта  в город, и такую же вереницу пустых, направлявшихся к
причалу.
     Они  везли  тысячи  ящиков  с  винтовками,  пулеметами,   патронами   и
орудийными  снарядами.  Изредка в поле зрения попадали конные запряжки в два
уноса, тянущие по пыльной грунтовой дороге знаменитые  русские  трехдюймовки
1902/27  года  с  передками  и зарядными ящиками и 122-миллиметровые гаубицы
образца 1938 года.
     К апрелю 1921 года  греческая  армия,  насчитывающая  около  ста  тысяч
человек  при  шести  тысячах  пулеметов  и  четырехстах  орудиях,  продолжая
наступление,  вышла  на  линию  Измит  ~  Денизли,  глубоко  вклинившись  на
контролируемое  Кемаль-пашой  Анатолийское плоскогорье. До Ангоры, временной
столицы независимой Турции, по прямой оставалось едва полтысячи километров.
     Армия Мустафы Кемаля имела  в  своем  составе  51  тысячу  штыков,  440
пулеметов  и  едва  150  старых  немецких  пушек с расстрелянными стволами и
мизерным запасом снарядов.
     Тем не менее в сражении у Иненю турки благодаря куда более  серьезному,
чем у греков, боевому опыту (большинство солдат Кемаля три года сражались на
Кавказском фронте с русской армией) нанесли интервентам серьезное поражение,
заставили их остановиться, чем выиграли необходимое себе время.
     В  середине  марта  после  предварительного  визита Новикова в качестве
посла с особыми полномочиями в ставку Кемаля прилетел Берестин.
     Они  сразу  понравились  друг  другу  ~  тридцатидевятилетний  турецкий
генерал,  еще  в мировую войну прославившийся тем, что под его командованием
славная  19-я  дивизия  сбросила  в   море   англо-французский   десант   на
Галлиполийском полуострове, и тридцатисемилетний русский, выигравший (Кемаль
это знал) гражданскую войну.
     Берестин в качестве принятых на Востоке подарков преподнес Кемалю белый
"Лендровер"  с двум_я бочками дизтоплива, винтовку "СВД" и пистолет Стечкина
в пластмассовой кобуре-прикладе, а генерал отдарил  его  белым  же  конем  с
отделанными   серебром   сбруей   и  седлом  и  саблей  XV  века,  осыпанной
драгоценными камнями.
     Лидер турецкой революции принимал коллегу в старом купеческом  доме  на
одной   из  кривых,  узких,  как  трамвайный  вагон,  улочек  Ангоры,  круто
спускающейся с обожженного библейским солнцем холма.
     На второй этаж вела скрипучая,  натертая  воском  деревянная  лестница.
Большая,  совершенно  пустая  комната была застелена и завешана драгоценными
коврами, на полу -- только низкий резной  столик,  уставленный  вазочками  с
засахаренными  фруктами,  миндалем, кувшином шербета и бутылкой французского
коньяка, да десяток шелковых подушек-мутаки.
     Кемаль в синей турецкой и Берестин в русской тропической форме сидели у
стола без сапог и яростно спорили. Хорошо знающий  немецкий  и  прилично  --
английский,  Мустафа Кемаль-паша приготовил для переговоров двух драгоманов.
Каково же было его изумление. когда высокий гость  заговорил  на  цветистом,
старомодном,  но совершенно безупречном турецком языке! Это сразу переломило
его несколько предубежденное к бывшему историческому врагу отношение.
     За ночь они, не прикасаясь к спиртному, выпили бесчисленное  количество
чашек жгучего, как иприт, с чесноком и корицей кофе, выкурили не менее фунта
трапезундского  табака,  торгуясь,  как  советские  туристки на стамбульском
базаре.
     Здесь Берестин  сразу  взял  верный  тон.  Эсэсэсэровскис  правители  и
дипломаты  вечно проигрывали в отношениях с лидерами "третьего мира" оттого,
что предлагали все и сразу в обмен на ничего не значащие обещания  "идти  по
некапиталистическому  пути".  Алексей  же,  первый час посвятив восхвалениям
героической борьбы турецкого народа против империалистов, дав высокую оценку
боевым качествам аскеров и рассыпавшись  в  славословиях  стратегическому  и
политическому  таланту  самого Кемаль-паши, в дальнейшем начал брать быка за
рога.