|
порт заходили трансатлантические лайнеры такого класса.
В бинокль можно было различить бесконечную вереницу запряженных ослами,
мулами, даже верблюдами одно- и двухосных, тяжело нагруженных повозок,
тянувшихся из порта в город, и такую же вереницу пустых, направлявшихся к
причалу.
Они везли тысячи ящиков с винтовками, пулеметами, патронами и
орудийными снарядами. Изредка в поле зрения попадали конные запряжки в два
уноса, тянущие по пыльной грунтовой дороге знаменитые русские трехдюймовки
1902/27 года с передками и зарядными ящиками и 122-миллиметровые гаубицы
образца 1938 года.
К апрелю 1921 года греческая армия, насчитывающая около ста тысяч
человек при шести тысячах пулеметов и четырехстах орудиях, продолжая
наступление, вышла на линию Измит ~ Денизли, глубоко вклинившись на
контролируемое Кемаль-пашой Анатолийское плоскогорье. До Ангоры, временной
столицы независимой Турции, по прямой оставалось едва полтысячи километров.
Армия Мустафы Кемаля имела в своем составе 51 тысячу штыков, 440
пулеметов и едва 150 старых немецких пушек с расстрелянными стволами и
мизерным запасом снарядов.
Тем не менее в сражении у Иненю турки благодаря куда более серьезному,
чем у греков, боевому опыту (большинство солдат Кемаля три года сражались на
Кавказском фронте с русской армией) нанесли интервентам серьезное поражение,
заставили их остановиться, чем выиграли необходимое себе время.
В середине марта после предварительного визита Новикова в качестве
посла с особыми полномочиями в ставку Кемаля прилетел Берестин.
Они сразу понравились друг другу ~ тридцатидевятилетний турецкий
генерал, еще в мировую войну прославившийся тем, что под его командованием
славная 19-я дивизия сбросила в море англо-французский десант на
Галлиполийском полуострове, и тридцатисемилетний русский, выигравший (Кемаль
это знал) гражданскую войну.
Берестин в качестве принятых на Востоке подарков преподнес Кемалю белый
"Лендровер" с двум_я бочками дизтоплива, винтовку "СВД" и пистолет Стечкина
в пластмассовой кобуре-прикладе, а генерал отдарил его белым же конем с
отделанными серебром сбруей и седлом и саблей XV века, осыпанной
драгоценными камнями.
Лидер турецкой революции принимал коллегу в старом купеческом доме на
одной из кривых, узких, как трамвайный вагон, улочек Ангоры, круто
спускающейся с обожженного библейским солнцем холма.
На второй этаж вела скрипучая, натертая воском деревянная лестница.
Большая, совершенно пустая комната была застелена и завешана драгоценными
коврами, на полу -- только низкий резной столик, уставленный вазочками с
засахаренными фруктами, миндалем, кувшином шербета и бутылкой французского
коньяка, да десяток шелковых подушек-мутаки.
Кемаль в синей турецкой и Берестин в русской тропической форме сидели у
стола без сапог и яростно спорили. Хорошо знающий немецкий и прилично --
английский, Мустафа Кемаль-паша приготовил для переговоров двух драгоманов.
Каково же было его изумление. когда высокий гость заговорил на цветистом,
старомодном, но совершенно безупречном турецком языке! Это сразу переломило
его несколько предубежденное к бывшему историческому врагу отношение.
За ночь они, не прикасаясь к спиртному, выпили бесчисленное количество
чашек жгучего, как иприт, с чесноком и корицей кофе, выкурили не менее фунта
трапезундского табака, торгуясь, как советские туристки на стамбульском
базаре.
Здесь Берестин сразу взял верный тон. Эсэсэсэровскис правители и
дипломаты вечно проигрывали в отношениях с лидерами "третьего мира" оттого,
что предлагали все и сразу в обмен на ничего не значащие обещания "идти по
некапиталистическому пути". Алексей же, первый час посвятив восхвалениям
героической борьбы турецкого народа против империалистов, дав высокую оценку
боевым качествам аскеров и рассыпавшись в славословиях стратегическому и
политическому таланту самого Кемаль-паши, в дальнейшем начал брать быка за
рога.
|
|