Представляешь, после Домбая -- сюда. Пожизненно...
     Сильвия уловила в его словах издевку и предпочла не отвечать.
     -- Однако теперь я тебе верю. Примерно так ребята зону вашей  оккупации
и описывали. Первое сомнение снимается.
     --  Уже  слава  Богу. Раз ты помнишь их рассказы, то должен вспомнить и
другое
     -- барьер,  разделяющий  области  планеты  с  обычными  инверсированным
временем,  извне  абсолютно  непроницаем. И мы в самом деле сможем обсуждать
интересующие нас вопросы без всякой опаски.
     -- Если ребятам удалось пройти и разнести вашу базу к чертовой  матери,
не так уж он прочен, этот барьер, -- съязвил Андрей.
     --  Не  думаю, что кто-то захочет повторить их подвиг... -- раздался за
спиной Новикова низкий бархатистый женский голос.
     И он сразу его узнал. Обернулся, изобразив на лице  удивленно-радостную
улыбку.
     У  входной двери стояла царственная -- иначе не скажешь -- дама, на вид
лет около тридцати пяти, возможно, чуть ближе к  сорока.  Одетая  в  подобие
черно-краснозолотого  индийского сари, наверняка шуршащего и переливающегося
при движении, то облегающего  и  подчеркивающего  формы  тела,  то  свободно
обвисающего, скрывающего фигуру, но открывающего простор воображению.
     Звали  ее  Дайяна  (по  крайней  мере  так  она  назвалась  при прошлой
встрече), и с тех пор она совершенно не изменилась. Однако, подумал Новиков,
откуда я знаю, может быть, мы с ней  расстались  только  вчера  по  здешнему
времени, а то и час назад.
     Андрей внимательно ее осмотрел и вдруг рассмеялся. И не истерическим, а
самым  обычным  смехом.  Это  он вспомнил, как при прошлой встрече с Дайяной
Берестин, вместе с которым Андрей оказался пленником аггров, очень  к  месту
привел  анекдот про бандершу, которая, исчерпав резервы заведения, выходит к
клиенту сама.
     Гостью такой прием если и удивил,  то  самую  малость.  Она  приподняла
бровь,  грациозно  прошелестела  через  комнату и опустилась на пухлый диван
напротив Андрея и Сильвии.
     Натянувшаяся ткань ее  одеяния  обрисовала  пышные  бедра,  вроде  тех,
какими отличались женские фигуры на барельефах Каджурахо.
     "Интересные  ребята  эти  пришельцы, -- подумал Новиков. -- Неужели они
считают нас столь примитивными и сексуально озабоченными существами, что  на
любое серьезное дело посылают старательно подогнанных к стандартам "Плейбоя"
баб?  А  может,  это как раз я дурак, что удивляюсь? Еще Ефремов писал, что,
несмотря на разговоры о превосходстве душевной красоты над телесной,  каждый
мужик   в   душе  мечтает  о  женщине  с  картинок  Бидструпа,  длинноногих,
крутобедрых, с осиной талией. Вот они нам этот идеал и предлагают..."
     -- Несказанно рад вновь видеть  вас,  госпожа  Дайяна,  --  не  скрывая
иронии,  произнес  Андрей,  изображая  полупоклон. -- Я уж думал, мы никогда
больше не встретимся. А касательно  подвига  моих  друзей  советовал  бы  не
зарекаться. Мало ли что еще может случиться...
     -- Здесь вы совершенно правы. Зарекаться ни от чего нельзя. Вы вот тоже
вряд ли думали, что после нашей последней встречи и превращения в советского
диктатора вновь окажетесь здесь в несколько сомнительной роли.
     Ее  русский язык был безупречен, в роли телевизионной дикторши она была
бы неподражаема, Сильвия, к примеру, владела языком гораздо хуже. Английский
акцент  чувствовался.  А  эта  дамочка  наверняка  бывала  на  Земле  только
эпизодически,  если вообще бывала. Что еще больше укрепило сомнение Новикова
в ее подлинности. Биороботесса, наверное, или вообще голограмма, подумал он.
Особенно если учесть слова Сильвии о том, что за пределами его  гостиничного
номера  существование нормального человека невозможно. Ну, пусть даже и так,
следует это отметить и при случае использовать, а говорить  об  этом  смысла
сейчас нет.
     --  Что  да,  то  да,  -- легко согласился Андрей. -- Но раз я все-таки
здесь, то самое время выяснить наконец, для чего я  вам  вновь  понадобился?
Конечно, просто повидаться тоже приятно, но ведь не только же...