Конечно,  никаких  тайн  за  те десять-пятнадцать минут, что их вели по
коридорам, подвесным галереям и пандусам, Новиков не раскрыл,  но  и  самого
поверхностного  взгляда  оказалось достаточно, чтобы убедиться в потрясающей
чуждости этой цивилизации.
     Стало понятно даже, отчего так легко Ирина забыла о своем  служебном  и
расовом  долге,  перейдя  на  сторону землян. Слишком глубокой реконструкции
пришлось подвергнуться ее организму и мозгу, чтобы существовать  и  работать
на  Земле.  И оказалось достаточно малейшего сбоя в программе перестройки ее
фенотипа, чтобы она осознала себя истинно земной женщиной, ощутив  к  бывшим
соотечественникам  неприязнь и даже страх. Наверное, то же самое случилось и
с  Сильвией.  Чем-то  происшедшее  с  аггрианскими  резидентками  напоминало
метаморфозу,  случавшуюся  с воспитанными за "железным занавесом" советскими
гражданами, попадавшими в свободный мир. Чем более тонким и независимым умом
они обладали от природы, тем быстрее разочаровывались в идеалах социализма и
превращались в невозвращенцев.
     Если только -- Новиков вновь вернулся к одной из своих гипотез -- Ирина
и Сильвия  вообще  изначально  не  аггрианки,  а  специально  выращенные  из
эмбрионов  обычные  земные  женщины,  только  снабженные  ложной  памятью  и
выходящими за пределы нормы физическими  качествами:  эталонной  внешностью,
практически   вечной   молодостью,   суперэффективной   нервной  и  мышечной
системами.
     А станция действительно казалась...  как  бы  это  лучше  выразиться...
порождением навеянных порцией ЛСД галлюцинаций.
     Прежде  всего чудовищной была ее геометрия. Некоторое впечатление о ней
могли бы дать рисунки  Мориса  Эшера.  Стыкующиеся  под  немыслимыми  углами
плоскости   стен,  вызывающие  головокружение  изгибы  лестниц,  перспектива
коридоров, одновременно прямая и обратная, и много  еще  всяческих  изысков.
Параллельные прямые, естественно, пересекались, причем не в бесконечности, а
в  пределах  поля  зрения.  Вода  тут  наверняка  должна  была течь вверх, а
подняться с этажа на этаж ' можно было, съезжая вниз по перилам. По  крайней
мере  такое  впечатление у Новикова сложилось очень скоро. О таких пустяках,
как совершенно абсурдная цветовая гамма,  нечего  и  говорить.  Спектр  тут,
похоже, состоял из совсем других красок, чем на Земле.
     -- Живут же люди, --пробормотал Андрей себе под нос, потому что средств
связи  в скафандре он не обнаружил и общаться с Сильвией и сопровождавшей их
Дайяиой ему приходилось жестами.
     Аггрианская матрона, кстати, несмотря на вполне человеческую внешность,
не испытывала нужды в средствах индивидуальной защиты. Это Новикова  уже  не
удивило,  разве  что  укрепило  в  мысли,  что  он  имеет дело с более-менее
материальным фантомом.
     А  вот  попавшиеся  на  пути  несколько  природных   аггров   выглядели
удручающе.  Что  там  пресловутые Гуннплен с Квазимодо! Сохраняя общую схему
двуногих прямоходящих, гуманоидами они могли называться с большой  натяжкой.
Все  они  были  какие-то  безжалостно  деформированные,  перекрученные,  как
пробившиеся через асфальт  грибы.  Однако  комплексов  по  этому  поводу  не
испытывали,  передвигались  удивительно  ловко и, может быть, даже сообразно
своей конструкции грациозно.
     Жадно  разглядывая  и  запоминая  все  что   можно,   Новиков   пытался
одновременно  сообразить,  какие  манипуляции  следовало  бы  произвести над
аборигенами станции, чтобы привести их к привычному облику. Если бы это были
пластилиновые фигурки, по каким осям  их  можно  развернуть,  укоротить  или
удлинить?
     Ничего не получалось. Единых осей симметрии у них не просматривалось.
     И  тогда  ему  в голову пришло довольно простое решение. Здесь нарушены
лишь  оптические  свойства  пространства,  а  в  остальном  все   нормально.
Подобрать подходящие очки, и все станет на свои места. Иначе бы скафандры на
них вообще не налезли, а они худо-бедно, но сидят.
     Выйдя  наконец наружу, Новиков увидел станцию во всей ее красе. Правда,
для этого пришлось отойти на порядочное расстояние, потому что размерами она
была сравнима со  стадионом  не  из  самых  маленьких.  А  формой  и  цветом