|
Конечно, никаких тайн за те десять-пятнадцать минут, что их вели по
коридорам, подвесным галереям и пандусам, Новиков не раскрыл, но и самого
поверхностного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться в потрясающей
чуждости этой цивилизации.
Стало понятно даже, отчего так легко Ирина забыла о своем служебном и
расовом долге, перейдя на сторону землян. Слишком глубокой реконструкции
пришлось подвергнуться ее организму и мозгу, чтобы существовать и работать
на Земле. И оказалось достаточно малейшего сбоя в программе перестройки ее
фенотипа, чтобы она осознала себя истинно земной женщиной, ощутив к бывшим
соотечественникам неприязнь и даже страх. Наверное, то же самое случилось и
с Сильвией. Чем-то происшедшее с аггрианскими резидентками напоминало
метаморфозу, случавшуюся с воспитанными за "железным занавесом" советскими
гражданами, попадавшими в свободный мир. Чем более тонким и независимым умом
они обладали от природы, тем быстрее разочаровывались в идеалах социализма и
превращались в невозвращенцев.
Если только -- Новиков вновь вернулся к одной из своих гипотез -- Ирина
и Сильвия вообще изначально не аггрианки, а специально выращенные из
эмбрионов обычные земные женщины, только снабженные ложной памятью и
выходящими за пределы нормы физическими качествами: эталонной внешностью,
практически вечной молодостью, суперэффективной нервной и мышечной
системами.
А станция действительно казалась... как бы это лучше выразиться...
порождением навеянных порцией ЛСД галлюцинаций.
Прежде всего чудовищной была ее геометрия. Некоторое впечатление о ней
могли бы дать рисунки Мориса Эшера. Стыкующиеся под немыслимыми углами
плоскости стен, вызывающие головокружение изгибы лестниц, перспектива
коридоров, одновременно прямая и обратная, и много еще всяческих изысков.
Параллельные прямые, естественно, пересекались, причем не в бесконечности, а
в пределах поля зрения. Вода тут наверняка должна была течь вверх, а
подняться с этажа на этаж ' можно было, съезжая вниз по перилам. По крайней
мере такое впечатление у Новикова сложилось очень скоро. О таких пустяках,
как совершенно абсурдная цветовая гамма, нечего и говорить. Спектр тут,
похоже, состоял из совсем других красок, чем на Земле.
-- Живут же люди, --пробормотал Андрей себе под нос, потому что средств
связи в скафандре он не обнаружил и общаться с Сильвией и сопровождавшей их
Дайяиой ему приходилось жестами.
Аггрианская матрона, кстати, несмотря на вполне человеческую внешность,
не испытывала нужды в средствах индивидуальной защиты. Это Новикова уже не
удивило, разве что укрепило в мысли, что он имеет дело с более-менее
материальным фантомом.
А вот попавшиеся на пути несколько природных аггров выглядели
удручающе. Что там пресловутые Гуннплен с Квазимодо! Сохраняя общую схему
двуногих прямоходящих, гуманоидами они могли называться с большой натяжкой.
Все они были какие-то безжалостно деформированные, перекрученные, как
пробившиеся через асфальт грибы. Однако комплексов по этому поводу не
испытывали, передвигались удивительно ловко и, может быть, даже сообразно
своей конструкции грациозно.
Жадно разглядывая и запоминая все что можно, Новиков пытался
одновременно сообразить, какие манипуляции следовало бы произвести над
аборигенами станции, чтобы привести их к привычному облику. Если бы это были
пластилиновые фигурки, по каким осям их можно развернуть, укоротить или
удлинить?
Ничего не получалось. Единых осей симметрии у них не просматривалось.
И тогда ему в голову пришло довольно простое решение. Здесь нарушены
лишь оптические свойства пространства, а в остальном все нормально.
Подобрать подходящие очки, и все станет на свои места. Иначе бы скафандры на
них вообще не налезли, а они худо-бедно, но сидят.
Выйдя наконец наружу, Новиков увидел станцию во всей ее красе. Правда,
для этого пришлось отойти на порядочное расстояние, потому что размерами она
была сравнима со стадионом не из самых маленьких. А формой и цветом
|
|