|
Дал отдышаться, налил высокий стакан пива,..
После четвертого захода, измочалив об нее веник до голых прутьев,
объявил, что на сегодня достаточно.
Завернувшись в простыни, они расположились в прохладной комнате отдыха.
Сильвия то и дело утирала обильно струящийся по лицу пот. Если бы не ее
нечеловеческое здоровье, давно бы должна была свалиться в обморок. Это как
раз и входило в план Новикова. В серебряные, с чернью чарки он налил граммов
по полтораста крепкой, 'за шестьдесят градусов, травяной настойки. И
незаметно высыпал в одну мелкий, как сахарная пудра, мгновенно
растворившийся порошок. Тоже из аптечки Шульгина -- средство, ускоряющее
опьянение, причем без вредных для организма последствий.
-- Выпьем. Без этого ритуал завершенным не считается. Еще Суворов
говорил: после бани портки продай, а чарку выпей.
-- Что такое портки?
-- Можно сказать -- джинсы или юбку, в вашем случае...
Цели он достиг. После парной и пива настойка подействовала почти
мгновенно. Глаза у леди Спенсер подернулись поволокой, и язык стал
заплетаться.
Теперь можно и поговорить о главном. Андрей подвинул Сильвии тарелку с
тонко нарезанным балыком.
-- Закусывай, и повторим...
-- А может быть, хватит пока?
-- Вот еще по полчарочки -- и хватит. Зато спать будешь как младенец и
утром встанешь другим человеком...
Вторая, кстати, прошла у нее гораздо лучше. И Андрей начал сложный,
спиралеобразный разговор, подводя его сужающиеся круги к нужной теме.
Браслета-гомеостата, который считал алкоголь таким же вредным для организма
фактором, как стрихнин или пуля в мельхиоровой оболочке, и разлагал его на
безвредные фракции в считанные минуты, сейчас, по счастью, на руке Сильвии
не было. Андрей надеялся, что принятая ею доза достаточна для откровенной
беседы.
Он долго, в истинно русских традициях, жаловался ей на свою
бессмысленно загубленную жизнь, ругал Ирину, Сильвию, аггров вообще вкупе с
форзейлями, отдельно Антона, Левашова за то, что изобрел дурацкую машинку, и
Берестина, который, ослепленный прелестями инопланетной бабы, незнамо зачем
поперся в прошлое и запустил маховик этой дурацкой истории. Образ он
выстраивал достаточно убедительный, зря, что ли, кроме специального
образования имел еще и длительный опыт общения с пьяными мужиками всех
общественных слоев и групп. В тех же центральноамериканских джунглях паши
военные и технические специалисты, врезав текилы или пуэрториканского рома,
несли такое... Стукачам не хватало пленок в магнитофонах. Да, кстати, и
особисты, допеченные климатом или начальством, тоже нередко теряли
самоконтроль.
Особую прелесть срежиссированному им спектаклю придавало присутствие
красивой, выпившей и едва-едва прикрытой женщины. В таком случае мужики
вообще выскакивают из штанов, с одной стороны, чтобы нарисоиаться
поэффектнее, а с другой -- бабам вообще плакаться на жизнь приятнее, чем
мужикам. Расчувствовавшись, те и пожалеют, и приласкают... Вот и он
наклонялся к ней через стол, не совсем послушной рукой пытался хватать за
голые коленки и выше, глуповато хихикал иногда и заворачивал сложные
матерные конструкции в духе капитана Кирдяги.
Если только Сильвия не была актрисой на порядок ньгше его, она вела
себя совершенно так, как и полагалось в предложенных обстоятельствах. С
поправкой на британскую основу менталитета. Ей бы пришлось очень тщательно
следить за собой, чтобы экспромтом сыграть подобную роль.
Наконец он подошел к нужному моменту. Одной рукой снова наполнил чарки,
другой приобнял Сильвию ia плечи, передвинув свой стул на ее сторону
столика.
-- Ой, да у меня и так голова кружится. -- Со смехом она попыталась
оттолкнуть поднесенную к губам чарку. -- Это, конечно, будет уже лишнее, --
|
|