им ни за что сотню. Для казино очень неплохо.
     Но  и  для  меня есть свой смысл. Раз я  все равно собирался играть  до
конца, то такой вариант поможет хоть немного компенсировать разочарование от
проигрыша. И другой раз прийти именно в это казино.
     Кивнув бармену, я подошел  к  игорному столу. Положил  стопку  фишек на
номер и вдруг понял, что волнуюсь.
     Золоченое колесо остановилось, указав стрелкой на семнадцать.
     Получив в кассе  деньги, я вернулся  к стойке и протянул  бармену  пять
бумажек. Спросил еще один коньяк.
     - Если не секрет, в чем хитрость? Я думал, вы просто провокатор.
     -  Я  работаю здесь  пятнадцать лет, - серб самодовольно  усмехнулся. -
Кое-чему  научился. У вас лицо удачливого человека... А 17 не выигрывало уже
два  дня.  Я люблю играть,  но  мне запрещено.  Вот  я  и придумал.  Выбираю
подходящего человека и предлагаю сделать ставку. В конечном счете я всегда в
выигрыше. Надеюсь, вы меня не выдадите?
     - Разумеется. Желаю дальнейших успехов...


Глава 7

     Утром  я  вылетел  в  Будапешт.  На  углу  проспекта  Ракоци  и площади
Фельсабадулаш жила мать Аллы.  Отец-то у нее русский, а мать мадьярка,  что,
возможно, и объясняет некую непредсказуемость ее угро-славянской натуры.
     Мадам Илона Варашди угостила меня кофе, мы светски с  ней поболтали, но
ничего существенного узнать не  удалось. Последний раз  Алла  звонила матери
месяц назад и речи о  каких-то  необычностях не вела.  Пришлось откланяться,
постаравшись не заронить в материнское сердце  тревоги. Правда,  мадам Илона
больше  интересовалась нашими  с  Аллой жизненными  планами, нежели  смыслом
моего нынешнего визита.
     Сложный  зигзаг  через Европу, Канаду  и  - к  исходу  третьих суток  я
наконец увидел в иллюминаторе аэробуса игру солнечных зайчиков на зеркальной
воде Жемчужной бухты.
     Вот,  значит, и привела меня  судьба на  сказочные Гавайи,  пусть  и  в
довольно  странной  роли. И  вряд ли на сей раз удастся овладеть  искусством
серфинга.
     Отель "Вайкики" представлял из себя бело-голубую сорокаэтажную пластину
из пенобетона, изогнутую, как надутый ветром парус.
     Стоя у  окна комнаты, где мы  могли  бы с  Аллой, ни о  чем  не  думая,
предаваться  радостям  любви  и  наслаждаться  видом  бескрайнего океана,  я
пытался определить, чего во мне сейчас больше: тревоги и страха - или все же
злого азарта.
     А потом  пошел  на  пляж.  Лег на  пресловутый коралловый песок и начал
знакомиться с обществом. Пока - визуально.
     Кстати, глубоко  заблуждается  тот,  кто  считает,  что  пляжный  народ
одинаков на всех морях, широтах и меридианах.
     Поскольку  выбор того  или  иного  моря,  или,  шире  говоря,  курорта,
определяется  соответствующим  складом  характера,  состоянием  духа,  ну  и
материальным положением  тоже,  то,  безусловно, публика в  Серебряном Бору,
Ялте,  Дубровнике, Палм-Биче  и вот здесь разная. И  сплоченная внутри  себя
духовной  общностью,  может  быть,  сильнее,  чем  любой  другой  коллектив,
возникший на вроде бы куда более серьезной основе.
     Философствуя,   я    лежал,   поглощая   ультрафиолет,    и    провожал
заинтересованным взглядом каждую входящую  в воду и выходящую из  нее наяду,
нимфу -  или какие там  есть  еще наименования  для загорелых,  длинноногих,
крутобедрых и так далее прелестниц?
     А я, увы, обречен лишь  издалека любоваться,  лишенный морального права
немедленно приступить к  практическому выявлению  особ, наиболее близких мне
по духу.
     ...Отель "Принцесса  Каиулани", не такой  романтически-авангардистский,
как   мой,  а   старомодно-массивный,  в   стиле  испанского  средневековья,