|
А эти, - он презрительно махнул рукой, - просто недограбили в свое время.
Сливки достались другим, вот и захотелось очередную дележку устроить.
Настоящие идеалисты кончились сорок лет назад, на тех, что шли в народ с
просветительскими целями. Тоже глупо, но понять было можно. А как только в
приличных людей бомбы бросать начали... С самого 1881 года судить надо было
исключительно военно-полевыми судами, и либо к стенке, либо на пожизненную
каторгу... Глядишь, теперь бы жили в России, как люди. Вроде Швейцарии или
Голландии. А игра и сегодня была честная. Каждый делал, что мог и что хотел.
Выиграли бы они - их счастье. Но выиграли мы.
Убив - заметь, Игорь, я специально подчеркиваю, без эвфемизмов - не
уничтожив, не обезвредив, не ликвидировав даже, - именно убив, чтоб понятнее
было, большую часть наших противников, то есть тех, кто захотел силой
изменить установленный нами порядок вещей, мы спасли от аналогичной гибели в
сотни раз большее количество людей и обеспечили им какое-то, пусть условное,
но спокойствие и стабильность на ближайшие десяток лет. А то и на века...
Главная ошибка гуманистов XIX-XX веков заключалась как раз в этом. В
получившей широкое распространение идее, что обдуманно и целенаправленно
уничтожить два десятка политических экстремистов - даже законно, по
приговору суда, за конкретное преступление - недопустимо, отвратительно
даже. Они, мол, нигилисты, ради святого дела бомбы в царей бросают и в
городовых стреляют (между прочим, из тех же крестьян да отставных солдат на
службу пришедших), посему имеют право на убийство без суда, сами же
неподсудны.
Ну а хоронить после этого тысячи совершенно посторонних и невинных
покойников, в том числе и детей, нормально - закономерные издержки классовой
борьбы. Главное - вовремя успеть объявить свою цель возвышенной и
благородной! Угрохать пару миллионов ради захвата, скажем, Босфора с
Дарданеллами - империализм и варварство, а пятьдесят миллионов ради мной
лично придуманного светлого будущего всего человечества - величайший подвиг
духа. Тогда ты - "Ум, честь и совесть нашей эпохи!.." Столыпина называли
вешателем, а Ленина самым человечным из людей. Ну не прелесть ли?!
Такая вспышка эмоций со стороны Александра Ивановича была мне в
новинку, однако понять его было можно. Он ведь тоже русский человек,
несмотря ни на что, и пытается сейчас убедить и меня, "постороннего", а
главное себя, в собственной правоте.
Чуть позже мы выехали на Красную площадь. Ворота Никольской и Спасской
башен были открыты, возле них стояло несколько танков, направивших стволы
пушек в перспективы улиц, на башнях сидели, курили, свесив ноги, экипажи в
замасленных комбинезонах, один за одним выезжали и устремлялись в город
грузовики и бронетранспортеры, полные вооруженных десантников, по виду
скорее югоросских, чем советских. Я спросил об этом.
- Кончено. Так и есть. В учебнике стратегии генерала Леера написано,
что основное предназначение резерва - нанесение решительного удара по
неприятелю. У Троцкого в нужный момент оказалось три надежные дивизии, что
начали сегодня на рассвете сегодня на рассвете очистку города извне, еще
один маневренный полк ГПУ был сосредоточен в Кремле. А вот то, что мы сумели
втихаря перебросить сюда две ударные корниловские бригады, твои вчерашние
коллеги наверняка прохлопали.
- Они думали, что гарнизон Москвы или на их стороне, или нейтрален, а в
Кремле защищает Троцкого едва батальон...
- Что и требовалось доказать, - удовлетворенно кивнул Шульгин и слегка
прибавил скорость. С Ивановского спуска мы выскочили на Москворецкий мост.
- Все точки базирования главных сил мятежников, их стратегические
замыслы, конкретные планы и содержание отдаваемых приказов мы знали почти со
стопроцентной достоверностью. Наши люди были внедрены во все звенья их
командования, линии связи были под контролем. Да и ты нам здорово помог. В
самый критический момент мы через тебя протолкнули грандиозную
дезинформацию, последние сутки Рейли и компания практически работали по
нашему сценарию...
Перспектива Ордынки за полтора века изменилась очень мало, разве что
|
|
