|
двух кип журналов, железной кровати
без матраца и пружин и маленькой жес-
тяной пластинки с вытершейся надписью
"Кэрриэр энд Айвз", некогда служившей
печной заслонкой. Окно загораживали
ставни, но пыльного света, сочившегося
сквозь сломанные доски, хватило, чтобы
Марк подумал: наверное, еще час будет
светло. Комнату окутывала аура заста-
релой злобы.
На то, чтобы открыть дверь, уви-
деть все это и пройти в центр комнаты,
где Стрейкер велел Марку остановиться,
ушло, наверное, секунд пять. В этот
короткий период мысль мальчика, бешено
работая в трех направлениях, нашла три
возможных выхода из создавшегося поло-
жения.
В одном варианте Марк, как герой
киновестерна, внезапно мчался через
комнату к закрытому ставнями окну, де-
лал попытку проломиться сквозь стекло
и ставень сразу и, ведомый слепой на-
деждой, прыгал вниз навстречу неиз-
вестности. Одним мысленным оком маль-
чик видел, как с треском вываливается
наружу только для того, чтобы рухнуть
на груду ржавой бросовой сельхозтехни-
ки и последние несколько секунд жизни
провести в корчах, наколовшись на косо
срезанные ножи бороны, как жук на бу-
лавку. Вторым - как со звоном пробива-
ет стекло и врезается в ставень, кото-
рый сотрясается, но не ломается. Одеж-
да рвется, тело, изрезанное в дюжине
мест, кровоточит, а Стрейкер оттаски-
вает его от окна.
Вариант номер два: Стрейкер свя-
зывает его и уходит. Перед глазами
379
Марка встала картина: он лежит на по-
лу, связанный, дневной свет убывает,
он все лихорадочнее (но не менее тщет-
но) пытается освободиться и, наконец,
слышит на лестнице мерные шаги того,
кто в миллион раз хуже Стрейкера.
В третьем варианте Марку пред-
ставлялось, что он прибегнул к трюку,
о котором прошлым летом читал в книжке
про Гудини. Известный иллюзионист Гу-
дини сбегал из тюремных камер, опутан-
ных цепями ящиков, банковских сейфов,
пароходных трюмов и выбирался из на-
ручников. В книжке говорилось, что по-
мимо прочего Гудини проделывал вот
что: пока доброволец из публики связы-
вал его, он задерживал дыхание и на-
|
|
