перевертыванием страниц с мимолетным глазением на цветные картинки.  Когда
он заканчивал это занятие с  одним  журналом,  он  нес  его  к  корзине  с
мусором, отправляемым затем  в  камин,  и  доставал  новый  журнал.  Уэнди
ползала по полу, давно забыв о своих безутешных слезах, еще до того  даже,
как  они  высохли  на  ее  щечках.  Она   при   этом   издавала   пыхтение
"рум-рум-рум", удивительно напоминавшее Таду  звуки  легковых  и  грузовых
автомобилей, показываемых по телевизору. Он  поднялся,  положил  очередной
журнал поверх целой их кипы в  корзине  и  отправился  выбирать  следующую
жертву, почему-то остановившись  в  конце  концов  на  "Харпере"  месячной
давности. Его действия  очень  напоминали  поведение  читателей  журналов,
ожидающих в коридоре вызова к дантисту.
     Тад обернулся и увидел Уэнди уже на лестнице. Она  заползла  туда  на
четвереньках, а теперь стояла, пошатываясь, держась лишь за тонкий столбик
ограждения между перилами и полом. Пока он смотрел на нее, Уэнди  заметила
Тада   и   сделала   особенно   величавый   приветственный   жест   рукой,
сопровождаемый улыбкой. Это мановение руки привело  ее  тело  в  наклонное
положение и ускорило неизбежно приближающееся падение.
     - Иисус Христос, - с замиранием сердца прошептал  Тад  и  вскочил  на
ноги. Он видел,  как  Уэнди  отпустила  столбик  ограждения  и  собирается
шагнуть вперед. - Уэнди, не делай этого!
     Он почти пролетел через всю комнату, стремясь успеть к месту событий.
Но Тад никогда не был ловким, и  одна  из  его  ног  зацепилась  за  ножку
кресла. Оно опрокинулось, а Тад растянулся на полу. Уэнди полетела вниз  с
коротким испуганным восклицанием. Ее тело слегка перевернулось в  воздухе.
Он пытался поймать ее, стоя на коленях, пока она еще не  приземлилась.  Но
ничего не вышло. Ее правая нога ударилась о нижнюю ступеньку, а голова - о
ковер на полу в гостиной, издав глухой звук.
     Она завопила и Тад успел подумать, как  ужасно  звучит  детский  крик
боли, а затем он схватил ее на руки.
     Сверху послышался тревожный возглас  Лиз:  "Тад?"  и  он  услышал  ее
торопливые шаги по холлу.
     Уэнди пыталась  плакать.  Первый  приступ  боли  почти  закупорил  ей
легкие, и сейчас наступил тот  парализующий  момент,  когда  она  пыталась
освободить свою грудь, чтобы  набрать  побольше  воздуха  и  издать  новый
вопль.  Он  сможет  повредить  барабанные   перепонки,   когда,   наконец,
раздастся.
     Если раздастся.
     Тад держал ее, с ужасом глядя в  ее  перекошенное  и  залитое  кровью
лицо. Цвет его  был  красновато-коричневым,  за  исключением  ярко-красной
отметины, похожей на очень большую запятую, на ее лбу.
     Господи, что если она  задохнется?  Что  если  она  умрет,  не  сумев
восстановить  дыхание  из-за  заблокированных  ужасом  и  болью  маленьких
легких?
     - Плачь, черт побери! - закричал Тад на Уэнди.  Господи,  ее  залитое
кровью лицо! Ее помертвелые глаза! - Плачь!
     - Тад! - Лиз очень  встревоженно  обращалась  теперь  к  нему.  В  те
несколько секунд между первым  воплем  Уэнди  и  ее  все  еще  безуспешной
попыткой повторить его и  восстановить  свое  дыхание,  Джордж  Старк  был
полностью изгнан из сознания Тада, впервые за эти последние  восемь  дней.
Уэнди наконец дернулась в глубоком вдохе и начала кричать. Тад,  дрожа  от
облегчения, начал нежно похлопывать ее  по  спине,  издавая  успокаивающие
звуки.
     Лиз  бегом  спустилась  вниз,  таща  упирающегося  Уильяма.   -   Что
случилось? Тад, с ней все в порядке?
     - Да. Она свалилась с третьей ступеньки. Но сейчас все нормально. Она
начала плакать. А то сперва это было... словно ее только что заклинило.  -
Тад неуверенно засмеялся и  показал  Уэнди  Уильяму,  который  был  сейчас
обуреваем сочувствием к сестре.
     - Ты что же, не следил за ней, - с укором произнесла подошедшая к ним
Лиз. Она теперь автоматически покачивалась вместе с взятой на руки  Уэнди,