комнате, ожидая смерти.
     Приближение  этих  ужасных  приступов  отмечалось   обычно   каким-то
призрачным звуком, который  слышал  только  он  сам  -  это  звучало,  как
отдаленное попискниание тысячи маленьких птичек. Иногда ему казалось,  что
он почти видит этих птичек, которые представлялись ему полевыми воробьями,
облеплявшими целыми дюжинами телефонные провода и крыши во  времена  своих
весенних и осенних перелетов.
     Мать повела его на осмотр к доктору Сьюуорду.
     Доктор исследовал  зрачки  Тада  офтальмоскопом  и  покачал  головой.
Затем, опустив занавески и выключив верхнее освещение, врач попросил  Тада
смотреть на белый участок стены в кабинете. Используя фонарик,  он  быстро
направлял яркие вспышки света на стену, пока Тад смотрел на нее.
     - Это не заставляет тебя развеселиться, сынок?
     Тад покачал головой.
     - Ты не чувствуешь облегчения? Может быть, тебе стало хуже?
     Тад снова покачал головой.
     - Ты чувствуешь какой-нибудь запах? Типа гнилых фруктов  или  горящих
тряпок?
     - Нет.
     - А как насчет твоих птиц? Ты их слышал,  пока  смотрел  за  мигающим
светом?
     - Нет, - сказал озадаченный Тад.
     - Это нервы, - заявил отец  после  того,  как  Тад  был  отправлен  в
комнату для ожидающих. - Чертов малый просто комок нервов.
     - Я думаю, что это мигрень, - сообщил доктор Сьюуорд. - Необычная для
столь юного человека, но не столь уж  и  редкая.  А  он  кажется  очень...
впечатлительным.
     - Он таковым и является, - сказала  Шейла  Бомонт  не  без  некоторой
гордости.
     - Наверное, когда-то будет изобретено лекарство от этой  болезни.  Но
сейчас я боюсь, что ему просто придется перемучиться всем этим.
     - Да, и нам вместе с ним, - сказал Глен Бомонт.
     Но это не были нервы, это не была мигрень, и это не проходило.
     За четыре дня до праздника "Всех  святых"  (1  ноября)  Шейла  Бомонт
услышала вопли одного из мальчуганов, с которыми Тад каждое утро  ждал  на
остановке школьный автобус. Она выглянула  из  кухонного  окна  н  увидела
своего сына, бнвшегося в  конвульснях  на  проезжей  частн  дороги.  Шейла
выскочнла  на  улицу  и  велела  детям  отойти  от  сына,  а  после  этого
остановнлась около него в полной беспомощностн, боясь даже прнкоснуться  к
Таду.
     Еслн бы большой желтый автобус, ведомый мистером Ридом, появнлся чуть
позже, Тад, наверное, отдал бы концы прямо на мостовой. Но  Рид  служнл  в
медчастн  в  Корее.  Он  сумел  запрокинуть  голову  Таду  и  сделать  ему
искусственное  дыхание  в  тот  самый  момент,  когда  мальчик  уже  почти
задохнулся. Тада доставнли на скорой в госпиталь графства  Бергенфилд,  но
на его счастье как раз в это время доктор Хью Притчард пил кофе в приемном
покое. Здесь надо отметить, что как раз в это время Хью  Притчард  являлся
лучшим нейрологом в штате Нью-Джерси.
     Притчард тут же потребовал  себе  рентгеновские  снимки  и  начал  их
расшифровку. Он показал снимки Бомонтам, указав на неясную  тень,  которую
он отметил кружком своего желтого стеклографа.
     - Это... - сказал Притчард. - Что это?
     - Какого черта мы можем знать? - задал, в свою очередь,  вопрос  Глен
Бомонт. - Не я, а вы являетесь здесь, черт побери, доктором.
     - Правильно, - сухо ответил Притчард.
     - Жена говорит, что это похоже на синяк, - добавил затем Глен.
     Доктор после некоторого  раздумья  сказал:  "Если  вы  подразумеваете
здесь припадок, то здесь нет сомненнй. Но если вы полагаете, что  припадок
был связан с эпилепсией, я почти уверен, что это  не  так.  Если  бы  этот
страшный припадок был связан с эпилепсией, то она должна была  бы  достичь