обсуждающих тактику игры  во  время  решающего  розыгрыша.  Оба  полисмена
что-то внушали Пэнборну, который качал головой и горячо возражал.
     Тад вернулся в прихожую.
     - Что они там делают? - спросила Лиз.
     - Я не знаю, - сказал Тад, - но  думаю,  что  патрульные  из  полиции
штата пытаются убедить шерифа рассказать мне, почему он  так  уверен,  что
именно я убил Хомера Гамаша. Или хотя бы что-нибудь из той информации, что
он имеет по этому делу.
     - Бедный Хомер, - прошептала она. - Это напоминает кошмарный сон.
     Тад забрал у нее Уильяма и еще раз попросил ее не волноваться.

                                    5

     Полисмены вернулись  через  две  минуты.  Лицо  Пэнборна  было  очень
мрачно. Тад предположил, что полисмены объяснили шерифу  то,  что  Пэнборн
уже и сам знал, но никак не хотел принять во внимание: писатель не проявил
в своем поведении никаких признаков совершенного преступления.
     - Хорошо, - сказал шериф. "Он пытается избежать скандала,  -  подумал
Тад, - н хорошо делает. Он играет роль не совсем последовательно,  но  тем
не менее очень хорошо, с большим чувством, особенно если учесть,  что  она
исполняется перед лицом подозреваемого номер один в  совершенном  убийстве
однорукого старика". - Эти господа просили меня задать вам здесь  хотя  бы
один вопрос, мистер Бомонт, и я сделаю это. Можете ли вы дать  нам  отчет,
чем и где вы занимались в период с одиннадцати вечера 31  мая  до  четырех
утра 1 июня?
     Бомонты переглянулись. Тад почувствовал, что сердце  его  похолодело.
Оно не выскочило из его груди, нет, но он почувствовал  себя  так,  словно
все канаты, поддерживающие сердце, вдруг оказались обрубленными. И  сейчас
его сердце готово обрушиться вниз.
     - Ты помнишь? - обратился он к жене.  Он  подумал,  что  тоже  хорошо
помнит, но это было бы слишком большой удачей, чтобы быть правдой.
     - Я уверена, что  помню,  -  откликнулась  Лиз.  -  Тридцать  первое,
говорите вы? - Она смотрела на Пэнборна со все крепнущей надеждой.
     Шериф обернулся, глядя подозрительно. - Да,  мэм.  Но  я  боюсь,  что
вашего необдуманного слова будет достаточно...
     Она не обращала уже на него внимания, ведя обратный  отсчет  дней  на
пальцах. Вдруг она вскрикнула,  как  школьница.  -  Вторник!  Вторник  был
тридцать первое! - восклицала она, обращаясь к мужу. -  Это  был  вторник.
Слава Богу!
     Пэнборн смотрел на  них  с  еще  большим  изумлением  и  подозрением.
Патрульные переглянулись, а затем посмотрели на Лиз. - Вы позволите и  нам
быть в курсе дела, миссис Бомонт? - спросил один из полисменов.
     - У нас была вечеринка в тот вечер во  вторник  тридцать  первого,  -
ответила она и подарила Пэнборну торжествующий нелюбезный взгляд.  -  Было
полным-полно народу! Ведь так, Тад?
     - Я уверен, что так.
     - В случае типа этого хорошее алиби само по себе вызывает подозрение,
- сказал шериф, но выглядел он неловко.
     - Ох, вы глупый и самонадеянный человек!  -  взорвалась  Лиз.  На  ее
щеках  теперь  заиграл  румянец.  Страх  прошел,  злость  нарастала.   Она
посмотрела на патрульных. - Если мой муж не имеет алиби по  делу  об  этом
убийстве, к которому, как вы заявляете, он причастен, вы забираете  его  в
полицейский участок! Если же алиби есть, этот человек заявляет,  что  это,
скорее всего, означает, что Тад все равно как-то сделал это!  Что  же,  вы
побаиваетесь немного честно поработать? Почему вы здесь?
     - Теперь успокойся, Лиз, - спокойно проговорил  Тад.  -  У  них  были
веские основания  находиться  здесь.  Если  бы  шериф  Пэнборн  отправился
охотиться на диких гусей или гоняться за зайцами, я уверен, что  он  пошел
бы один.
     Пэнборн взглянул весьма мрачно на Тада и испустил короткий вздох.