растерянно-паническими нотками, спрашивающий,  что  с  ней  случилось,
или, хуже того, - ее собственный, приказывающий Биллу держаться от нее
подальше. Просто держаться подальше. Курт похлопал ее по плечу.
     - Вы сегодня не в голосе, -  заметил  он.  -  Бывает,  волосы  не
ложатся в прическу, случается, голос не звучит. Последнее хуже.  Такое
в нашей камере аудио-пыток мы наблюдаем часто. Правда, Ро?
     - Да уж нередко, - откликнулась Рода, однако в  то  же  время  ее
глаза внимательно изучали лицо Рози, и та  хорошо  представляла  себе,
что видит Рода. Прошлой ночью ей удалось  поспать  два,  от  силы  три
часа, {и} она пока что не  обзавелась  набором  всемогущей  косметики,
способной скрыть плачевные результаты.
     "Все равно я не умею ею пользоваться", - подумала она.
     Когда  она  училась  в  старшей  школе,  у  нее  было  достаточно
косметики (по иронии судьбы, она тогда меньше всего в ней  нуждалась),
но с тех пор, как вышла замуж за Нормана, Рози  обходилась  минимумом:
чуточку пудры и две-три губные  помады  наиболее  природных  оттенков.
"Если бы я хотел каждый день видеть перед собой  рожу  проститутки,  -
сказал ей однажды Норман, - я нашел бы себе жену на панели".
     Она подумала, что Рода, наверное, внимательнее всего вглядывается
в ее глаза: вспухшие веки, воспаленные,  в  красных  прожилках  белки,
темные набрякшие мешки под глазами. Прошлым  вечером,  выключив  свет,
она в отчаянии проревела не меньше часа, но так и  не  доплакалась  до
сна - который в тот момент стал бы настоящим благословением.  В  конце
концов запас слез истощился, и она попросту лежала в темноте, гоня  от
себя мысли и все же думая, думая, думая. Когда  наступила  и  медленно
укатила в прошлое полночь, ее вдруг посетила совершенно ужасная мысль:
она решила, что допустила фатальный промах, позвонив Биллу,  совершила
ошибку, отказавшись от его утешений, - а также,  возможно,  защиты,  -
когда больше всего в них нуждалась.
     "Защиты? Да не смешите меня! Я знаю, голубушка, он тебе нравится,
и в этом ничего плохого нет,  но  давай  говорить  откровенно:  Норман
проглотит его, не поперхнувшись".
     Правда, у нее нет возможности проверить, действительно ли  Норман
в городе - именно это снова и снова повторяла в  телефонном  разговоре
Анна. Питер Слоуик стал жертвой жестокого убийства, однако он  помогал
не только ей, но и многим другим, и  далеко  не  все  его  дела  можно
считать безобидными. Вполне  вероятно,  что  он  наступил  на  любимую
мозоль совсем другому человеку... который  и  убил  его.  Однако  Рози
знала. Ее {сердце} знало. Это Норман. И все же проходил час за  часом,
а голос сомнения продолжал нашептывать ей на ухо. {Откуда}  ее  сердце
знает, что Норман убил Питера Слоуика? Или за уверенностью прячется та
часть ее сознания, которую можно  назвать  совсем  не  Практичность  и
Благоразумие, а Страх и Беспомощность? Может, она ухватилась за звонок
Анны как за повод придушить зарождающуюся дружбу с Биллом, пока та  не
окрепла и не переросла в нечто иное?
     {Этого} она не знала, зато прекрасно осознавала: каждый  раз  при
мысли о том, что больше никогда его не увидит, сердце ее  сжималось  в
маленький несчастный комочек...  и  страх  охватывал  ее,  словно  она
лишилась какой-то жизненно важной своей части.  Невероятно,  чтобы  за
такое короткое время  один  человек  вдруг  стал  настолько  необходим
другому, что не смог бы существовать без  него;  но  проходил  час  за
часом, и подобная мысль уже не казалась ей такой невероятной.
     Когда же она уснула перед самым рассветом, ей приснилось, что она
снова едет с ним на мотоцикле; на  ней  маренового  цвета  хитон,  она
сжимает Билла обнаженными коленями.  Когда  будильник  разбудил  ее  -
слишком рано после того, как она провалилась  в  сон,  -  Рози  тяжело
дышала, все ее разгоряченное тело дрожало, как в лихорадке.
     - Рози, с вами {все} в порядке? - нахмурилась Рода.
     - Да, просто... - Она бросила  косой  взгляд  на  Куртиса,  затем
опять посмотрела на Роду. Пожав плечами, она приподняла уголки  губ  в