|
что перед ней женщина, которую Норман называл (с язвительной
интонацией) не иначе, как "эта черномазая сучка". К Рози обращалась
Уэнди Ярроу, но Уэнди Ярроу мертва; значит, все происходящее - не
более чем сон. Каким бы реальным он ни казался, какими бы реальными ни
представлялись ей мелкие детали (например, она вытерла крошечную
капельку слюны у локтя, оставшуюся от прикосновения морды пони), все
это сон.
"Конечно, что же еще, - сказала она себе. - Разве на самом деле
можно пройти в картину?"
Но разумные доводы не произвели должного эффекта. Между тем мысль
о том, что у тележки стоит давным-давно погибшая Уэнди Ярроу
подействовала гораздо сильнее.
Очередной порыв ветра опять донес до нее плач ребенка. Рози вдруг
заметила новую подробность; на тележке стояла сплетенная из тростника
большая прямоугольная корзина, ручку и углы которой украшали полоски
шелковой ленты. Над краем корзины свисала кромка розового одеяла явно
ручной работы.
- Рози.
Низкий, сладостно чувственный голос. Тем не менее от его звука по
спине Рози пробежали мурашки. Что-то с ним было не в порядке, но
неправильность голоса заметила бы только другая женщина - любой
мужчина, услышав его, тут же подумал бы о сексе и позабыл обо всем
остальном. Однако голос звучал очень неправильно. {Плохо}.
- Рози, - снова услышала она свое имя и неожиданно поняла; голос
только пытался походить на человеческий. Пытался вспомнить, как должен
говорить человек.
- Эй, подружка, не вздумай смотреть на нее, - предупредила ее
встревоженно женщина в длинном красном одеянии. - Это зрелище не для
таких, как ты.
- Нет, я вовсе не хочу смотреть на нее, - ответила Рози. - Я хочу
вернуться домой.
- Понимаю, только теперь уже поздно, голубушка, - сказала женщина
в красном, поглаживая шею пони. Ее темные глаза смотрели серьезно,
губы между фразами плотно сжимались. - И не дотрагивайся до нее,
ладно? Тебе она вреда не причинит, да только она не всегда успевает
совладать с собой в последнее время. Что-то с ней не в порядке. - Она
покрутила указательным пальцем у виска.
Рози неохотно повернулась к женщине в хитоне и сделала робкий шаг
к ней. Ее очаровала изумительно тонкая ткань хитона и бесподобно
нежная кожа на спине, обнаженном плече и основании шеи. Кожа казалась
гладкой, как самый роскошный шелк. Но выше...
Рози не знала, что представляют собой эти темные пятна,
расползавшиеся по шее женщины у самой линии волос, да и не {желала}
знать. Первой сумасшедшей мыслью было, что это следы от укусов, но
шрамы после укусов выглядят по-иному. Проказа? Что-то еще более
страшное? Что-то заразное?
- Рози, - в третий раз позвал ее сладостный чувственные низкий
голос, и было в нем нечто такое, от чего ей захотелось кричать; точно
так же у нее временами возникало желание кричать при виде нормановской
улыбки.
"Она сумасшедшая. Все остальное, все другие беды - в том числе и
пятна на коже - не так важны. Она сумасшедшая".
Сверкнула молния. Прогрохотал гром. И порыв затихающего на
минутку, чтобы возобновиться затем с новой силой, ветра, дующего со
стороны разрушенного храма у подножия холма, принес на своих крыльях
слабый плач младенца.
- Кто ты? - спросила она. - Кто ты, и почему я здесь?
Вместо ответа женщина протянула правую руку и перевернула ее,
показывая старое белое колечко шрамов на внутренней стороне
предплечья.
|
|