зоопарке. Мы были помолвлены. Ее звали Бронуин О'Хара. Звучит как  имя
героини романа Маргарет Митчелл, правда?
     - Красивое имя.
     - И красивая девушка. Она умерла от расширения сосудов мозга.
     - О Билл!.. Мне так жаль...
     - С тех пор я имел дело с парой девушек, и я не преувеличиваю - с
парой девушек, точка, конец  рассказа.  Родители  все  время  ссорятся
из-за меня. Отец говорит, что  я  умру  девственником,  мать  требует,
чтобы он оставил  меня  в  покое  и  перестал  браниться.  Только  она
произносит "бганиться".
     Рози улыбнулась.
     - А потом ты пришла в магазин и выбрала ту картину. Ты знала, что
должна заполучить ее, с самого начала, так ведь?
     - Да.
     - Примерно то же самое я почувствовал к  тебе.  Знаешь,  я  хотел
сказать  тебе  кое-что.  То,  что  здесь  происходит,  не  вызвано  ни
добротой, ни благотворительностью, ни чувством долга.  То,  что  здесь
сейчас происходит, абсолютно не связано с тем фактом, что бедная  Рози
прожила тяжкую несчастную жизнь. - Он помедлил и затем добавил: -  Это
потому, что я люблю тебя.
     - Ты не можешь знать наверняка. По крайней мере, пока.
     - Я знаю то, что я  знаю,  -  возразил  он,  и  интонации  мягкой
настойчивости в его голосе  слегка  испугали  ее.  -  А  теперь  давай
покончим с мыльными операми и перейдем к делу - прошу к столу.
     И они приступили к ленчу. А когда наконец покончили с ним и  Рози
почувствовала,  что  эластичная  резинка  трусиков  врезается  в  кожу
живота, натянутую, как на барабане, они  сложили  остатки  завтрака  в
сумку-холодильник    и    снова    закрепили    ее    на     багажнике
"харлей-дэвидсона". Никто не появился; Шорлэнд принадлежал  только  им
двоим. Они опять подошли к воде и опять сели на большой обломок скалы.
Рози начала испытывать к этому камню сильные чувства; к такому  камню,
думала она, можно возвращаться раз или два в  году  просто  для  того,
чтобы поблагодарить его... разумеется, если все закончится хорошо. А к
тому  имелось  достаточно  признаков,  насколько  она  могла   судить.
Собственно, она не знала, был ли в ее жизни более счастливый день.
     Билл обнял ее, затем бережно повернул лицо Рози к  себе  и  начал
целовать ее. Через пять  минут  она  {по-настоящему}  испугалась,  что
вот-вот упадет в обморок - происходящее казалось  сном,  родившимся  в
затуманенном сознании, возбуждение ее  достигло  невероятной  силы,  в
памяти мелькали все те книги, рассказы и фильмы, которых она раньше не
понимала и принимала на веру. Как  слепой,  вынужденный  принимать  на
веру утверждение зрячего о  том,  что  солнечный  закат  красив.  Щеки
пылали, грудям, нежным  и  порозовевшим  от  его  прикосновений  через
тонкую  ткань  блузки,  было  тесно,  и  она  пожалела,   что   надела
бюстгальтер. От этой мысли еще сильнее бросило в жар. Сердце  в  груди
пустилось  в  бешеный  галоп,  но  это  хорошо.  {Все}   хорошо.   Она
перешагнула границу  обыденной  реальности  и  ступила  на  территорию
страны чудес. Рози опустила руку и почувствовала, насколько тверда его
плоть. Ей показалось, что она прикасается к камню, с тем отличием, что
камень не пульсировал бы под ладонью, как ее собственное сердце.
     На минутку он позволил ее руке находиться  там,  затем  осторожно
убрал и поцеловал в ладонь.
     - На сегодня хватит, - произнес он хрипло.
     - Но почему? - Она  посмотрела  на  него  открыто,  {без}  ложной
стыдливости или притворства. За всю жизнь  Рози  знала  только  одного
мужчину, Нормана, а он  не  принадлежал  к  тем,  кто  возбуждался  от
простого прикосновения через брюки. Иногда - а за последние  несколько
лет все чаще и чаще - он не возбуждался вовсе.
     - Потому что, если мы не остановимся, я потом не смогу ходить.
     Она  посмотрела  на  него,  сдвинув  брови,  с  такой   искренней