|
Норман тут же запел вместе с Томми.
В соседнем ряду дороги сидящий за рулем синего "камри" мужчина,
по виду типичный бухгалтер, смотрел на Нормана с опасливым
любопытством. Сначала Норман не сообразил, чем вызвал такой интерес,
затем вспомнил, что на его физиономии, должно быть, осталась кровь -
уже запекшаяся, судя по ощущениям. К тому же он был без рубашки. Об
этом надо позаботиться, и как можно быстрее. Между тем,..
Он наклонился, подобрал маску, сунул руку внутрь и кончиками
пальцев {зажал} резиновые губы Ферди. Затем поднял руку с маской на
уровень окна, шевеля пальцами в ритм песне, заставляя быка петь вместе
с Томми Джеймсом и "Шонбеллс". Он покачивал рукой вверх-вниз, и
казалось, что бык кивает головой в такт музыке. Похожий на бухгалтера
мужчина поспешно отвернулся и уставился на стоящую впереди машину.
Некоторое время он сидел неподвижно, потом резко наклонился и
защелкнул замок, запирающий пассажирскую дверцу. Норман усмехнулся.
Он снова бросил маску на пол и вытер испачканную руку и голую
волосатую грудь. Он понимал, что выглядит, мягко говоря, странно, и
похож на сумасшедшего, но будь он проклят, если опять наденет мокрую и
вонючую рубашку. Мотоциклетная куртка валялась на сидение рядом с ним
и, слава Богу, оказалась сухой внутри. Норман натянул куртку и
застегнулся до самого подбородка. В этот момент на светофоре загорелся
зеленый сигнал, и "камри" рванул с места, как выпущенный из пушки
снаряд. Норман тоже проехал перекресток, но с ленивой неторопливостью,
подпевая Томми Джеймсу: "Я видел, как она шла по переулку... Ты
знаешь, я видел ее в первый раз... Чертовски привлекательная девушка,
и совсем одна... Эй, красотка, не позволишь ли подвезти тебя домой?"
Песня напомнила ему школьные годы. Какой замечательной была тогда
жизнь! Без милой маленькой Роуз, из-за которой все полетело вверх
тормашками, и он влип в эти неприятности. По крайней мере до тех пор,
пока он не познакомился с ней, когда учился в выпускном классе.
"Где ты, Роуз? - подумал он. - Почему не пришла не этот сучий
пикник? Где тебя носит, мать твою?"
- Она на {своем} пикнике, - прошептал эль торо, и в его голосе
прозвучали странные интонации - словно он не высказывал свои
предположения, а вещал неоспоримую истину, как оракул.
Норман свернул к тротуару, нажал на тормоза, не Обращая внимания
на запрещающий остановку знак, и снова поднял маску с пола. Опять
надел ее на руку, только в этот раз повернул к себе. Он видел
собственные пальцы в пустых глазницах, и все же ему казалось, что
взгляд быка направлен на него.
- Что ты хочешь сказать - на {своем} пикнике? - переспросил он
хрипло.
Его пальцы зашевелились, заставляя двигаться губы маски. Норман
не чувствовал пальцев, но видел их. Он подумал, что услышанный им
голос принадлежит ему самому, но звучал он {совершенно} по-иному, к
тому же не раздавался в голове, как голос отца, и не зарождался в
гортани; ему действительно казалось, что слова произнесла маска.
- Ей нравится, как он ее целует, - сообщил ему Фердинанд. -
Каково тебе знать это? И еще ей нравится, как он пользуется руками.
Она хочет, чтобы до возвращения он сделал ей хэнки-пэнки, - Бык
вздохнул, и его резиновые губы изогнулись в гримасе презрения. - Но
ведь все женщины таковы, согласись. Хэнки-пэнки. Буги-вуги. Всю ночь
напролет.
- Кто? - заорал Норман на маску. На его висках вздулись и
пульсировали вены. - Кто ее целует? Кто ее лапает? И где они? Говори,
скотина!
Но бык умолк. Если, конечно, вообще говорил. "И что ты намерен
предпринять теперь, Норми?" - этот голос был знаком. Голос горячо
любимого папаши. Приятный, как заноза в заднице, но ничего, терпеть
можно. И не пугающий. {Другой} же голос внушал страх. Даже если он
|
|