вдруг замер: его взгляд привлекла плетеная корзинка, стоявшая на  углу
стола. С  ручки  корзинки  свисала  карточка,  на  которой  готическим
шрифтом было написано: "ОТПРАВЛЯЙСЯ  В  ПУТЬ,  ПИСЬМЕЦО".  В  корзинке
лежало  несколько  готовых  к  отправке  писем,   и   под   конвертом,
адресованным дирекции компании кабельного телевидения  "Лейкленд",  он
увидел следующее:

                /ендон
                /рентон-стрит

     "...ендон?"
     "Макклендон?"
     С  выпученными  от  возбуждения  глазами  он   выхватил   письмо,
перевернув корзинку и высыпав ее содержимое на пол.
     Да, Макклендон, Боже мой - Рози Макклендон! А чуть ниже уверенным
разборчивым почерком адрес, ради которого он  готов  пройти  все  муки
ада: 897, Трентон-стрит.
     Из-под груды оставшихся листовок, рекламировавших приуроченный  к
началу лета пикник "Дочерей и сестер",  торчало  хромированное  лезвие
ножа для вскрытия писем. Норман схватил нож,  вспорол  конверт  и,  не
думая, сунул его в задний карман брюк. В то же время он снова  вытащил
маску и надел ее  на  руку.  В  конверте  находился  один-единственный
фирменный бланк со стандартной шапкой, на котором имя  АННА  СТИВЕНСОН
было написано более крупным шрифтом, чем название "Дочери и сестры".
     Норман бегло взглянул  на  это  маленькое  проявление  тщеславия,
затем принялся водить маской над текстом письма,  позволяя  Фердинанду
читать его.  Почерк  Анны  Стивенсон  оказался  крупным  и  изящным  -
кое-кто, наверное, счел бы его даже слегка вычурным. Влажные и  липкие
от пота пальцы Нормана дрожали и конвульсивно сжимались  внутри  маски
Фердинанда, заставляя быка корчиться в уродливых гримасах и ужимках.

     {"Дорогая Рози!
     Мне просто захотелось написать вам несколько строк в  ваше  новое
жилище (ибо мне известно,  насколько  важными  являются  такие  первые
письма!) и сказать вам, как я счастлива, что вы пришли к нам в "Дочери
и сестры", как счастлива я, что мы  смогли  оказать  вам  помощь.  Мне
также хотелось сообщить, как я ужасно обрадовалась вашей новой работе,
-  меня  не  оставляет  предчувствие,  что  вы   не   задержитесь   на
Трентон-стрит слишком долго!
     Каждая попадающая в "Дочери и  сестры"  женщина  обновляет  жизнь
других - тех, кто сопровождает ее в период залечивания душевных ран, и
тех, кто появится после ее  ухода,  поскольку  все  женщины  оставляют
после себя частичку собственного опыта, силы и надежды.
     Моя надежда состоит в том, чтобы видеть вас  часто,  Рози,  и  не
потому, что до полного выздоровления вам предстоит пройти  еще  долгий
путь, не потому, что вас обуревает  множество  чувств  (главенствующим
среди них, смею предположить, является гнев), с которыми  вы  пока  не
справились; но потому, что ваш  долг  -  передавать  другим  то,  чему
научились здесь, Вероятно, мне нет нужды напоминать вам обо всем этом,
но..."}

     Тишину нарушил щелчок -  довольно  слабый,  но  показавшийся  ему
оглушительным.  За  щелчком  последовал  другой   звук:   пи-пи-пи-пи.
Сработала сигнализация. У Нормана появилась компания.



                                  6