постели. Как будто он и не бросал курить.
     Ну да ничего страшного, просто он ведет напряженный образ  жизни,
как  любят  выражаться  эти  олухи-психиатры,  а  когда   люди   ведут
напряженный образ жизни, они часто возвращаются к  прежним  привычкам.
Привычки - особенно плохие, вроде курения или пьянства - это  костыли,
говорят люди. Ну так что? Что плохого в  пользовании  костылем,  когда
хромаешь на обе ноги? Как только он разберется с  Роуз  (проследив  за
тем, чтобы в случае неофициального  развода,  так  сказать,  последний
состоялся на его, а не на ее условиях), все костыли будут выброшены на
свалку. В этот раз навсегда.
     Норман повернул голову и посмотрел в окно. Еще не стемнело, но до
вечера совсем недолго. Во  всяком  случае,  достаточно  поздно,  чтобы
отправляться в путь. Он не хочет опаздывать к назначенному  сроку.  Он
раздавил  сигарету  в  переполненной  пепельнице,  стоящей  на  ночном
столике рядом с телефоном, спустил ноги с кровати и начал одеваться.
     Что приятно: никуда торопиться  не  надо,  у  него  поднакопилось
изрядное количество отгулов за работу в  выходные  дни,  и,  когда  он
захотел взять их все сразу, капитан Хардэуэй согласился, не  медля  ни
секунды. Для этого, насколько мог судить Норман, имелось две  причины.
Во-первых,  телевидение  и  газеты  превратили  его  в  героя  месяца;
во-вторых, капитану Хардэуэю он не нравился, тот дважды  направлял  на
него ищеек из отдела внутренних расследований за превышение  служебных
полномочий и применение излишней жесткости, поэтому, без сомнений, был
рад избавиться от него хотя бы на некоторое время.
     - Сегодня, сучка, - пробормотал  Норман,  спускаясь  на  лифте  в
компании собственного отражения в старом усталом  зеркале  на  дальней
стене кабины. - Сегодня вечером, если мне повезет. А я {чувствую}, что
мне повезет.
     У тротуара вытянулась линия такси, но Дэниелс прошел мимо  машин.
Таксисты запоминают поездки, иногда они запоминают лица. Нет,  в  этот
раз он снова сядет на автобус. Городской  автобус.  Он  быстрым  шагом
направился к  остановке,  раздумывая  по  пути,  действительно  ли  он
пребывает в удачливом настроении или ему это  только  кажется.  Норман
решил, что не обманывает себя. Он знал, что до нее рукой подать. Знал,
потому что ему удалось найти дорожку в ее образ мышления.
     Автобус - зеленого цвета, ему нужна зеленая линия - вырулил из-за
угла и подкатил к тому месту, где стоял Норман. Он вошел, заплатил  за
билет, уселся в дальнем конце - слава Богу,  сегодня  не  надо  играть
роль Роуз - и посмотрел в  окно,  где  мелькали,  сменяя  друг  друга,
названия баров, ресторанов, магазинов.  "ДЕЛИКАТЕСЫ".  "ПИВО".  "ПИЦЦА
ЦЕЛИКОМ И ЛОМТИКАМИ". "СТРИПТИЗ-КЛУБ".
     "Тебе здесь не место, Роуз, - подумал он, когда автобус  проезжал
мимо ресторана под названием "Попе Китчей". "Говядина исключительно из
Канзаса" сообщала кроваво-красная неоновая вывеска в витрине.  -  Тебе
здесь не место, но это не  страшно,  потому  что  теперь  здесь  я.  Я
приехал, чтобы увезти тебя  домой.  Во  всяком  случае,  чтобы  увезти
{куда-нибудь}".
     Паутина неоновых вывесок и темнеющий бархат неба  вызвали  в  нем
воспоминания о тех днях, когда жизнь Не представлялась такой  странной
и не вызывала клаустрофобии, как стены комнаты, которые  вдруг  начали
сжиматься, грозя расплющить тебя. Когда загорался неон приходила  пора
веселья - так было почти всегда на протяжении относительно простых лет
его молодости. Ты  находишь  место,  где  неон  горит  ярче  всего,  и
проскальзываешь  внутрь.  Те  дни  давно  миновали,   но   большинство
полицейских - большинство {хороших} полицейских  -  знают,  как  нужно
двигаться после наступления темноты.  Как  проскользнуть  за  неоновую
вывеску,  как  застать  врасплох  уличную  мразь.   Коп,   неспособный
незаметно двигаться в темноте, долго не живет.
     Наблюдая за  тем,  как  проскакивают  в  окне  автобуса  неоновые
рекламы, Норман решил, что Каролина-стрит должна уже находиться где-то