получают   заслуженного    наказания.    Однако    большинство    этих
добросердечных подонков не совершили фатальной ошибки: они не помогали
его жене... а еврейчик {помог}. Норман знал это  так  же  хорошо,  как
свое собственное имя. Еврейчик, мать его, {совершил} эту ошибку.
     Он поднялся по ступенькам к двери, еще раз огляделся и  нажал  на
кнопку звонка. Подождал, потом нажал снова. Его слуха, настроенного на
то, чтобы улавливать даже малейший шорох, достиг  звук  приближающихся
шагов, не {туп-туп-туп}, а {шуф-шуф-шуф}. Тампер в чулочках, как мило.
     - Иду, иду, - крикнул Тампер из-за двери. Дверь открылась. Тампер
посмотрел на  него  плавающими  за  линзами  очков  в  роговой  оправе
глазами.
     - Чем  могу  вам  помочь?  -  спросил   он.   Незастегнутая,   не
заправленная в брюки рубашка была наброшена на плечи  поверх  майки  -
точно такой же, какие носил Норман, и вдруг его  охватила  неудержимая
ярость, неожиданно это стало последней  соломинкой,  той,  от  которой
сломался спинной хребет старого дромадера,  и  Норман  словно  лишился
разума. Вшивый еврейчик не имеет никакого права надевать такую  майку!
Майку {белого человека}.
     - Сможешь, не переживай,  -  произнес  Норман,  и  что-то  в  его
внешности или голосе, - а скорее всего, и в том, и в другом  -  должно
быть, встревожило Слоуика, потому что его карие глаза округлились,  он
попятился от незнакомца, а его рука потянулась  к  двери,  по-видимому
чтобы захлопнуть ее перед носом Нормана. Если  так,  то  было  поздно.
Норман оказался проворнее, он  схватил  Слоуика  за  ворот  рубашки  и
втолкнул  в  глубь  дома.  Поднял  ногу  и   лягнул   дверь,   которая
захлопнулась с громким стуком.
     - Поможешь,  обязательно  поможешь,  -  повторил  он.  -   Думаю,
поможешь, иначе тебе же придется хуже. Я  собираюсь  задать  несколько
вопросов, Тампер, {хороших} вопросов, и посоветовал бы тебе помолиться
своему носатому еврейскому богу, чтобы тот подсказал хорошие ответы.
     - Убирайтесь из моего дома! - воскликнул Слоуик. - Иначе я вызову
полицию!
     Норман  Дэниелс  невольно  усмехнулся  угрозе,  затем   развернул
Слоуика и заломил ему руку так, что сжатый кулачок еврейчика  коснулся
лопатки. Слоуик закричал. Норман сунул руку  ему  между  ног  и  зажал
яички.
     - Затихни, приятель, - велел он. - Замолчи, иначе я раздавлю  их,
как виноград. Ты услышишь, как они лопнут, обещаю.
     Тампер умолк. Он хватал  ртом  воздух,  временами  из  его  горла
вырывался сдавленный писк, но с этим Норман мог мириться. Он  втолкнул
Тампера  в  гостиную,  свободной   рукой   поднял   с   кресла   пульт
дистанционного управления и включил телевизор на полную громкость.
     Не выпуская тонкой руки еврейчика, он увел его  на  кухню  и  там
толкнул к холодильнику.
     - Прислонись к дверце, -  приказал  он.  -  Прижмись  задницей  к
холодильнику, и, если сдвинешься хоть на дюйм,  я  оторву  тебе  губы.
Понял?
     - Д-д-д-да, - сказал Тампер. - Кто-кто-кто-кто вы? - Он  все  еще
походил  на  дружка  Бэмби  Тампера,  но  разговаривал   теперь,   как
припадочная сова Вудси.
     - Ирвинг Левин из телекомпании Эн-Би-Си, - ответил Норман. -  Так
я провожу свободное время.
     Он принялся выдвигать все подряд ящики и  раскрывать  дверцы,  не
сводя при этом  глаз  с  Тампера.  Он  не  думал,  что  старик  Тампер
предпримет попытку к бегству, но как  знать.  После  того,  как  страх
превышает некую  отметку,  от  людей  можно  ждать  чего  угодно.  Они
становятся непредсказуемыми, как торнадо.
     - Что... я не знаю, что...
     - А тебе и не {нужно} знать, - перебил его Норман. - В том-то вся
прелесть, Тамп. Тебе не нужно знать ничего, кроме ответов на несколько