|
конструкция позволяла уменьшать полозья, благодаря чему сани могли
превращаться в небольшой подвижный объект в узком пространстве или при
малопроходимой трассе.
Шестеро неуклюже одетых мужчин толкали сани, а Кальхаун хмурился,
сидя в них. Мургатройд начал дрожать от холода, и Кальхаун засунул его
себе под парку. Мургатройд повертелся, чтобы устроиться поудобнее, и через
некоторое время его нос высунулся из-под подбородка Кальхауна, чтобы
принюхаться к морозному воздуху, но очень скоро снова нырнул под парку:
его мордочка покрылась кристалликами льда.
В двух милях от города-пастбища сани остановились. Один из
сопровождающих Кальхауна мужчин повернул что-то под сиденьем саней,
заработал двигатель. Люди облепили странный экипаж, который стал медленно
двигаться, а потом сани вдруг метнулись вперед и заскользили вниз по
крутому склону. Они набирали скорость, снег поднялся с обеих сторон и
взметнулся, образуя волны, похожие на те, что оставляет катер на воде.
Сани низверглись в лавину чистейшего снега, и звук двигателя усилился
эхом, многократно повторившимся в горах.
На протяжении получаса Кальхаун совершал такую поездку на санях,
которую трудно описать словами, потому что здесь смещались восторг,
красота и ужас скоростного спуска, когда хочется кричать от страха. По
сравнению со спуском на санях в снежной лавине космические перелеты
Кальхауна можно было сравнить с чтением книги у камина холодным и
неприятным ноябрем где-нибудь в Лондоне.
Вот сани резко выскочили из-за ледяных скал, сверкающих в свете
негасимой ленточки на небосклоне, и понеслись вниз так быстро, что ветер
буквально звенел в ушах. Затем двигатель заработал громче, сани
притормозили, почти поползли. Гибкость конструкции саней помогала экипажу
управлять ими. Четверо мужчин сложили сегменты саней, и сани в полном
смысле этого слова начали извиваться по поверхности ледника, где мелкие и
крупные наросты перемежались с острыми ледяными вершинами.
Но вот сани остановились, тонкие трубки выдвинулись из полозьев и
образовали вместе с санями мост через очередную расщелину, затем они снова
спустились по склону. Трубки исчезли, взвыл двигатель - и сани поползли к
гребню горы. На фоне сине-золотого неба стали видны горы разной высоты,
образующие, очевидно, местные горные цепи. Последний раз сани совершили
захватывающий дух спуск с горы в долину, промчавшись через естественный
туннель, и начали приближаться к скалистому обрыву. Видимо, эта скала и
была их местом назначения. На глубине нескольких тысяч метров Кальхаун
увидел темное удлиненное пятно не более трех квадратных километров.
Сине-золотое сияние не освещало эту полоску земли, но то, что земля
подогревалась искусственно, было совершенно очевидно. Это была та самая
обогреваемая подземными элементами питания луговинка, которая окружала
энергорешетку в Городе-Один. От этой темной проталины в снегу шел пар,
образуя над землей своеобразную "крышу", которую рвал в куски налетающий
ветер.
Сани замедлили скольжение и остановились на краю скалы у каменного
строения, если это можно было так называть. Внизу хорошо была видна
долина.
- Это мы, - громко сказал Хант. - Мы привезли его. Все в порядке?
- Не все!.. - глухо ответил невидимый голос. - Они сбежали! Сначала
ему удалось вырваться, он освободил ее, и они убежали! Нам надо было убить
их тогда еще, когда мы первый раз их поймали. А мы этого не сделали и
совершили ошибку!
Человек в санях, казалось, окаменел от этого сообщения, от общего
чувства трагедии и потери всякой надежды.
Кальхаун ждал. Хант не двигался. Один из сопровождающих его плюнул со
злостью. Другой пошевелился.
- Зря старались, - снова произнес тот же хриплый голос из темноты. -
Вся эта суета, оказывается, ни к чему.
Кальхаун деловито спросил:
|
|