присутствующие  начали  переговариваться  друг  с  другом,  выясняя,   что
произошло и что сказал полицейский.
     Новость распространилась по залу молниеносно. Каждый, кто узнавал,  в
чем дело, бледнел, а  некоторые  были  близки  к  обмороку.  Многие  стали
потихоньку пробираться к выходу, стараясь не привлекать к себе внимания.
     - Боже мой!  -  сказал  министр  здравоохранения,  сидевший  рядом  с
Кальхауном. - Что же произошло? Подождите, я сейчас все выясню.
     Он отошел от Кальхауна, остановил одного из врачей и  задал  какой-то
вопрос. Ответ, по-видимому, потряс его. Он задал еще несколько вопросов  и
вернулся к Кальхауну. Было видно, что он близок к панике.
     - Что там такое? - спросил Кальхаун.
     - Кража со взломом, - пробормотал министр. Зубы  его  стучали,  и  он
никак не мог унять дрожь. - У нас за последнее время  произошло  несколько
ограблений.  Мы  стараемся  бороться  с  преступностью.  С  точки   зрения
экономики это расточительно. Но этот преступник пытался совершить кражу со
взломом здесь, в этом здании. Его обнаружили, и он то ли выпрыгнул, то  ли
выпал из окна. - Министр вытер пот со лба. - Он мертв. Все  это,  конечно,
неприятно, но, в общем-то, не так уж и важно. Вернее, совсем  неважно.  Не
стоит даже и говорить об этом.
     Кальхаун ему не поверил.  Объяснение  звучало  крайне  неубедительно,
если принять во внимание то, что все были так явно напуганы. И конечно же,
вовсе не угроза оказаться жертвами преступления  наводила  такой  ужас  на
всех  присутствующих.  Дело  было,  видимо,  гораздо  серьезнее.  Кальхаун
чувствовал,  что  это  происшествие  как-то   связано   с   его   неясными
подозрениями, что  от  него  что-то  скрывают.  Тот  полицейский,  который
появился в зале, тоже был сильно напуган. Почему? Кальхаун окинул взглядом
зал. Все двигались  к  выходу,  стараясь  сохранять  чувство  собственного
достоинства, но видно было, что они торопятся побыстрее уйти. Что-то здесь
явно не в порядке, а министр здравоохранения ему солгал.  Было  ясно,  что
если он попытается задавать еще вопросы, то услышит в ответ  только  новую
ложь. Кальхаун пожал плечами.
     - Во всяком случае, - заметил он, - собрание, я вижу, закончено.  Все
расходятся. Мне, пожалуй, пора возвращаться в космопорт.
     На самом деле он не собирался этого делать.
     - Да, да, конечно, - сказал министр, уже почти  не  в  силах  владеть
собой. Он даже не пошел провожать Кальхауна к выходу.
     Кальхаун  присоединился  к  людям,  выходившим  из  зала.  Многие  не
захотели ждать лифта и стали спускаться вниз  по  лестнице.  Глядя  на  их
лица, Кальхаун отметил, что выглядят они одинаково: бледные и  напуганные.
Наконец он вышел на свежий воздух.  На  расстоянии  нескольких  метров  от
выхода на земле полукругом были расставлены горящие факелы.  Они  заливали
землю и часть здания Министерства здравоохранения слепящим светом.
     За этим огненным полукругом на земле лежал мертвый человек.  По  всей
видимости, он упал с большой высоты. Ни один из ученых-медиков,  выходящих
из здания, даже не взглянул на него. Они выходили  и  тут  же  исчезали  в
темноте. Только один Кальхаун подошел к тому месту, где  были  расставлены
факелы.  Полицейский,  который  нес  охрану  и  сам  был   явно   напуган,
предупредил его, что близко подходить нельзя.  Кальхаун  несколько  секунд
постоял и, несмотря на протесты полицейского, шагнул вперед.
     Рот мертвеца  был  открыт,  и  на  лице  его  застыла  отвратительная
гримаса. Пока полицейский продолжал протестовать, Кальхаун быстро осмотрел
лежавшего. Поразительно было то, что у  этого  человека  оказался  кариес:
несколько зубов он потерял совсем,  в  других  поблескивали  металлические
пломбы, хотя такие методы  лечения  не  применялись  уже  много  столетий.
Одежда его была пошита из какого-то странного материала, и Кальхаун не мог
вспомнить, видел он такую ткань когда-либо или нет. На щеке у  несчастного
бугрился шрам. Наклонившись ниже, Кальхаун увидел, что кожа  на  его  носу
была в каких-то пятнах, и сам нос распух. Все в его облике было  настолько
странно и неожиданно, что Кальхаун просто не мог поверить своим глазам.
     Он поднял  кусочек  ткани,  который  оторвался,  видимо,  когда  этот