уже и следующая  спешила.  Стрелы  эти  с  легкостью  пронзали  почитаемые
непробиваемыми  крыльевые  панцири  стеноломов;  не  прошло  и  нескольких
мгновений, как страшный ком распался, рассыпался  синей  окалиной  мертвых
тварей.
     Двалин остался лежать ничком, неподвижный и окровавленный.
     Все  уцелевшие  жуки  с  похвальной  поспешностью  бросились  наутек.
Краткое время спустя на поляне кроме  Аргниста  и  гнома  остались  только
мертвые стеноломы.
     Хуторянин так и не смог уловить момента, когда их спаситель  появился
на краю поляны - еще мгновение назад там застыли  в  недвижности  сосновые
ветки - а теперь, глянь-ка,  у  крайнего  ствола  стоит  высокая  стройная
фигура в темно зеленом плаще с прорезями для рук;  длинный  и  тонкий  лук
странного белого дерева взят наизготовку.
     - Эй, целы вы там? - голос полон тревоги, но чувствуется и еще  некая
внутренняя  мягкость,  столь  несвойственная  грубым  и  жестким   местным
охотникам. Незнакомец мягкой  кошачьей  поступью  двинулся  через  поляну,
склонился над Двалином и лицо его тотчас  вытянулось.  -  Проклятье!  Худо
дело... Яд в раны попал... Торопиться надо!
     Аргнисту и самому видно - плох гном, куда как плох, краше в  домовину
кладут.	Шея, руки, ноги - все, что  железом  кольчуги  прикрыто  не  было,
стало сплошной раной - да еще и на глазах чернеющей.  Хорошо,  пальцы  рук
целы... Между колец доспеха с пугающей быстротой скользили  алые  струйки;
стрелок отложил белый лук и склонился над Двалином.
     Только теперь старый сотник смог как следует  разглядеть  незнакомца.
Лицо правильное, чуть вытянутое, с высокими, хорошо  очерченными  скулами;
от уха до уха аккуратная  бородка  курчавится,  недлинная,  темно-русая  -
девки  такие  любят.  Брови  срослись  на  переносице;  а  под  ними  чуть
холодновато поблескивают странноватые удлиненные глаза - серые, спокойные.
Удивительно спокойные, словно и не было только что  здесь  кровавого  боя,
словно не хрипит у тебя на руках гном, кровью  истекая...  И  где  это  ты
только так стрелять выучился, парень?! И откуда это у тебя  такие  стрелы,
что панцирь стенолома пробивают, словно гнилую  рогожу?..  И  лук  у  тебя
странный - хотя в Галене какого только заморского товара не встретишь!
     Гном истекал кровью, глаза его  закатились.  В  три  руки  стащили  с
Двалина сперва кольчугу, а затем - залитую  кровью  алую  куртку  из  кожи
горной змеи. Незнакомец присвистнул только при виде  жутких  ран  и  споро
взялся за дело.
     Сперва добыл из сумки какие-то порошки  и  снадобья;  но  потом  веко
впавшему в забытье гному приподнял,  губы  сжал  и  все  добро  свое  -  в
сторону. Ладони на окровавленную грудь гнома  положил  -  пальцы  длинные,
тонкие, как только меч такими держит? - и по лицу гримаса боли прошла. Раз
руками над ранами прошелся, другой третий... Аргнист смотрел и чувствовал,
как у него ум за разум заходит.
     - Да ты  никак  колдун,  парень?  -  Аргнист  с  невольным  уважением
прохрипел. Глянь - а кровь  уже  остановилась;  страшные  раны  на  глазах
затягивались, страшный черный цвет исчезал.  Видывал  когда-то  и  Аргнист
подобное - в Галене. Главный придворный чародей  его  величества  Игнарона
проделывал...
     - Ничего особенного, -  незнакомец  проговорил  устало.  Пот  со  лба
вытер. - Теперь твою руку давай глянем...
     Целитель  ловко  вспорол  лохмотья,  оставшиеся  от   рукава   куртки
Аргниста. Рана вроде бы и небольшая, а успела и загноиться и почернеть.  В
гвардии-то лечить стали бы просто - мечом чуть пониже плеча  рубанули  бы,
да и весь сказ.
     А тут... Диво дивное, да и только. Ладонь колдуна,  не  касаясь,  над
самой кожей прошла и чудовищный  нарыв  тотчас  прорвался;  гной  вскипел,
словно вода в котелке; открылась здоровая розовая кожа...
     - Вот и все, - волшебник обессиленно прямо в снег сел.
     - Позволь теперь мне помочь тебе, мастер,  -  Аргнист  вокруг  своего
спасителя захлопотал. Заклятия творить  -  то  дело  не  шутейное,  всякий