Внешне  хутор  никак  не  изменился.  Только  из  трубя  кузни  валил
непривычно  густой  дым.  Наглухо  запертые  ворота   внешнего   частокола
приоткрылись ровно настолько, чтобы пропустить всадников поодиночке.
     Первой к сыновьям бросилась Деера. Дозорные  мальчишки  уже  передали
весть - мол, скачут двое, одного раненого везут - и сердце хозяйки  хутора
едва не вырвалось из груди. Деера бросилась - и замерла, впившись в ладонь
зубами при виде бессильно свесившегося с лошади Аргниста.
     - Ну, чего встали?! - рявкнул подоспевший  Алорт.  -  Батюшку  в  дом
несите! Саату сюда с ее снадобьями! Все я за вас думать должен!
     Про Эльстана никто и не вспомнил.


     - И что ж теперь нам, разнесчастным,  делать?  -  Деера  всхлипывает,
слезы уголком передника утирает. На душе -  черными-черно,  ровно  в  ночь
солнцеворота декабрьского.
     Мать с сыновьями сидит, вместе нелегкую думу думают. Чужих никого  не
позвали, даже жен Алортову и Арталегову.  Саата,  впрочем  бы,  и  так  не
пошла. Сидит возле Аргниста неотступно. И - смилостивься грозный Ракот!  -
старому сотнику пока что хуже не  приходится.  Саата  даже  надеется,  что
свекр выкарабкается.
     - Что делать, что делать... - шипит Арталег. Мыслей  дельных  у  него
небогато, зато злобы - на десятерых хватит.  -  Ясно,  что  делать!  Хутор
делить надобно! Людей, скотину... каждому - его долю. Пока весна, пока  ни
Орды, ни Нечисти...
     Все так и обмерли.
     - Ты что же, братец, батьку уже в  домовину  уложил?  -  Алорт  глаза
сузил, вот-вот ударит.
     -  Ага!  Ты-то  старший,  тебе  никуда  уходить  не  надо,  все  тебе
готовеньким достанется, - огрызается Арталег. - А вот мне с  Армиолом  все
своим горбом поднимать придется!..
     Деера спешит вмешаться, иначе - чувствует - быть беде.
     - Сынки, сынки, вы что?! Будем спорить, ссориться да делиться - точно
все Орде в утробу пойдем. Показал бы вам батюшка, как браниться  сейчас!..
Алорт, Арталег, уймитесь.  Ты,  средненький,  и  впрямь  погоди  похоронку
заводить. А ты старшенький, тоже умом пораскинь - ко всему  быть  готовыми
надо. И ежели что - то и впрямь Арталега выделять придется. Обычай  таков.
Если, конечно, ты, сыне, и впрямь выделиться пожелаешь. Но  может,  все  ж
что получше предложишь?
     Арталег укора в вопросе не слышит, оживляется:
     - А что? Предложу! На юг уходить к Рубежу Рыцарскому.
     И вновь все молчат.
     - Да ты что? Насиженное место бросить? Через все  леса  -  на  юг?  -
дивится Деера. - Уж сколько годочков никто отсюда уйти и не пытался...
     - Потому что уж больно пустых черепов на Костяной Гряде все  боялись,
- бросает Арталег. - Никто даже и не попробовал...
     - Да не потому  не  пробовали,  что  боялись,  дурья  твоя  башка,  -
презрительно цедит Алорт. - А потому, что здесь мы - Хозяева! А  там  кто?
Нищие, бродяги, изгои... страшнее сказать - рабы! Каждый  на  шею  веревку
накинуть сможет...
     Это было правдой. Безземельных хватало и на юге. Арталег это знает не
хуже других и тем не менее не сдается.
     - То-то здесь вы всем владеем, до чего дотянуться сможем! То-то здесь
у нас поля широкие, луга пышные, а стада тучные! Как мыши по щелям  сидим,
за ворота не высунемся. Уже мало что под землю не забились!..
     - Хочешь идти - иди, - ровно произносит Деера. -  Долю  свою  я  тебе
сама отсчитаю золотом, что у отца припрятано. Иди! Только  воды  здесь  не
мути.
     Арталег  пугается.  Видно,  подобного  не  ожидал.  Опускает  голову,
запинаясь, бурчит что-то - мол, дескать, это ж просто слова...
     - А раз слова, так и хорошо, - не меняя  тона,  говорит  Деера.  Жена