Не получаются, брате, против той Орды лихие верховые  атаки.  Как  бы
быстро ни мчался ты по полю - Орда тебя  все  равно  остановит.  Она  ведь
потерь не считает. Ей все равно, сколько тварей сегодня ляжет - завтра  из
лесов новые выползут. Упрешься рано или поздно в осклизлый барьер  копьями
твоими пропоротых туш - и остановишься. А Орде только того и надо. С боков
да со спины нападать - на это ее твари известные мастера.


     Первым подоспел Харлаг. У него хутор большой, восемь десятков в седло
садятся.  Он,  хоть  королевским  воином  никогда  и  не  был,  Аргнистовы
наставления слушал внимательно - и ударил как подобает. В спину  тем,  что
лезли на кольцо всадников старого сотника.
     Плотный клин конных копейщиков смял, раздавил и  разбросал  в  разные
стороны накатившую было волну чудовищ. Смял, оставив на  своем  пути  лишь
истоптанный,  залитый  дымящейся   кровью   и   заваленный   изрубленными,
исколотыми тушами снег. Широкоплечий бородач с окладистой бородой мало что
не до пояса приветственно махнул рукой старому сотнику.
     - Хо, Аргнист! Красный Огонь увидел? Я вот тоже, как заметил -  сразу
сюда. Что здесь деется-то, а? Защитники где? Куда ударим?
     - Защитников не видать, - старый сотник едва мог  перекричать  вой  и
свист непрекращающейся бури. - Ударим к воротам. Я там уж был - вынесли...
Если Орду от стен не отбросим - Нивену каюк.
     -  Да  неужто  он  обоих  Защитников  потерял?  -  подивился  Харлаг,
поглаживая бороду. - Отродясь такого не припомню!
     - Я тоже, однако ж не видел их никого. Все, брате, пошли, веди своих!
     Теперь в клине шло тринадцать десятков  тяжеловооруженных  всадников.
Харлаговы заорали,  требуя  их  вперед  пустить  -  мы,  дескать,  свежее.
Ударили. Второй раз разбросали сонмище  тварей  перед  собой,  второй  раз
выстелили снега черным ковром, второй раз вломились в ворота - и вовремя.
     Потому что жуки-стеноломы уже прошибли  железными  лбами  своими  два
широких пролома во внутренних стенах, стали  видны  вскрытые  внутренности
хутора. По обледенелым бревнам вверх ползли ногогрызы, костоглоты и прочая
мелкота; за ними  скапливались  броненосцы,  а  поверх  их  широких  щитов
готовилась  к  решительному  натиску  кавалерия   рогачей.   Хоботяры   не
показывались - верно, атаковали хутор с противоположной стороны. Это у них
в обычае, даже можно сказать - в крови: всегда только с двух сторон бить.
     Всадники по  пять-шесть  разом  протискивались  в  ворота.  Орда  уже
выстроила обычный оборонительный порядок; основой  его,  становым  хребтом
стояли рогачи, наклонив лобастые головы с  длинными  заостренными  рогами.
Рога эти не простые - каждый может удлиняться и укорачиваться - ну,  ровно
человек копьем бьет. Правда, пока это у них ее чуть медленнее выходит, чем
у человека - и в том спасение наше, брате!
     Внешний частокол хутора все еще горел, из защиты превратившись теперь
в помеху - из-за него всадники не могли развернуться. Но - делать  нечего.
Придется и на рога идти.
     - На хар-га брать придется, - рявкнул Харлаг. - Эй, копья ать!..
     В высоком и узком окне стены хутора мелькнула еле заметная  во  мраке
фигурка - девчушка с факелом. Простоволосая, в  одной  меховой  выворотке,
высунулась по пояс и заголосила:
     - Сосе-еди! Спаса-ай-те! Орда ужо внутри-и-и!...
     Слова ее превратились в истошный визг. Факел зашатался, на  мгновение
стало видно мохнатое щупальце, ухватившее девчонку  поперек  талии,  затем
утробное урчание, треск, снова дикий визг -  и  глухое  ритмичное  уханье.
Хоботяра  дорвался.  Девчонку  снасиловать  -  для  этих   тварей   первое
удовольствие - сильнее даже, чем пожрать. И вся снасть мужская у  них  для
этого имеется.
     Тут-то, брате, кровь в голову и бросается. Тут-то, брате, в  глаза-то
и темнеет. Тут-то, брате, душу и скручивает так,  что  уже  ни  рогов,  ни