|
Когда я прочел эти слова, мои поиски были окончены. Ибо надпись, как
и предполагал Исилдур, была сделана на языке Мордора и слуг башни. И было
известно ее содержание. В те дни, когда Саурон впервые надел Кольцо,
Келебримбор, создатель трех колец, заподозрил его, услышал, как он
произносит эти слова, и таким образом была открыта его злая сущность.
Я немедленно распрощался с Денетором, но когда я отправился на север,
до меня дошли из Лориена вести, что Арагорн проходил этим путем и что он
разыскал создание по имени Голлум. Поэтому я решил увидеться с ним и
выслушать его рассказ. Я даже не смел гадать, какие смертельные опасности
он преодолел в одиночку...
- О них незачем рассказывать, - сказал Арагорн. - Если человеку нужно
пройти в виду Черных Ворот или топтать цветы в долине Моргула, ему нужно
готовиться к опасностям. Я тоже в конце концов отчаялся и решил
возвращаться домой. И тут, благодаря случайной удаче, я увидел то, что
искал: следы мягких ног на илистом берегу пруда. След был свежий и вел не
к Мордору, а от него. По краям мертвых болот шел я по нему и наконец
нашел. Блуждая среди стоячих озер, глядя в воду до самого наступления
тьмы, я поймал его, Голлума. Он был вымазан зеленой слизью. Боюсь, что он
никогда не сможет полюбить меня: он меня укусил, я не был с ним вежлив.
Ничего я не смог получить из его рта, кроме следов зубов. Я думаю, это
была худшая часть моего путешествия - дорога назад, когда я следил за ним
днем и ночью, заставляя его идти за собой с веревкой на шее, пока он не
смирился из-за отсутствия еды и питья. Так я привел его в чернолесье.
Здесь я передал его эльфам, так как мы договорились об этом заранее. И я
был рад избавиться от его общества: уж очень он вонял. Надеюсь, мне
никогда больше не придется смотреть на него. Но пришел Гэндальф, и
начались их долгие разговоры.
- Да, долгие и утомительные, - согласился Гэндальф, - но
небесполезные. Прежде всего, его рассказ о потере Кольца согласуется с
тем, что нам сейчас впервые открыто рассказал Бильбо. Но я узнал также,
что Кольцо Голлума досталось ему из великой реки вблизи полей радости. Я
узнал также, что он владел им долго. Множество жизней своего маленького
народа. Власть Кольца продлила его годы много дольше обычной
продолжительности жизни. Но такой властью обладает только великое Кольцо.
А если и этого доказательства недостаточно, Гилдор, то есть еще одно
испытание, которому я подверг его. На этом самом Кольце, которое вы все
видите гладким и круглым, имеется надпись: письмена, о которых говорил
Исилдур, все еще могут быть прочтены, если у кого-нибудь хватит силы воли
бросить Кольцо на время в огонь. Я сделал это, и вот что прочел.
Аш наэг дурбатулук, аш наэг димбатул
Аш наэг тракатулук агх бурзум-ищ кримпатул.
Голос чародея поразительно изменился. Он внезапно стал угрожающим,
властным, твердым, как камень. Тень, казалось, легла на полуденное солнце,
и на пороге на мгновение сгустилась тьма. Все вздрогнули, а эльфы закрыли
уши.
- Никогда раньше никто не осмеливался произносить слова этого языка в
Имладрисе, Гэндальф Серый, - сказал Элронд, когда уже тень прошла, и все с
облегчением вздохнули.
- Будем надеяться, что больше этого не произойдет никогда, - ответил
Гэндальф. - И тем не менее я не прошу у вас прощения, мастер Элронд. Ибо
если мы не хотим, чтобы вскоре этот язык звучал во всех уголках запада,
все должны понять: эта вещь действительно то, чем ее считают мудрые, -
сокровище врага, преисполненное всей его злобой, в нем заключена большая
часть его силы. К нам из черных годов дошли слова, услышав которые кузнецы
Эрегиона поняли, что они преданы:
А одно, Всесильное - Властелину Мордора,
Чтоб соединить их, чтоб лишить их воли,
|
|