них он был всего лишь одним из "аттракционов" на  приеме.  Отсюда  было  и
возбуждение хоббитят.
     - Г - значит главный! - кричали они,  а  старик  улыбался.  Хоббитята
знали внешность Гэндальфа, хотя он появлялся в Уделе редко  и  никогда  не
оставался надолго; но ни дети, ни их родители никогда не видели фейерверка
- он принадлежал легендарному прошлому.
     Когда старик с помощью Бильбо и нескольких гномов закончил разгрузку,
Бильбо раздал несколько пенни, но, к разочарованию зевак, не была взорвана
ни одна шутиха.
     - Теперь уходите! - сказал Гэндальф. - Вы получите достаточно,  когда
придет время.
     И он исчез внутри вместе с Бильбо, и дверь  закрылась.  Юные  хоббиты
некоторое время тщетно смотрели на дверь, а потом разошлись. Им  казалось,
что день приема никогда не наступит.
     Внутри Бильбо и Гэндальф сидели в маленькой комнате у открытого окна,
выходящего на запад, в сад. Вторая  половина  летнего  дня  была  яркой  и
мирной. Цветы блестели  красным  и  золотым:  львиный  зев,  подсолнечник,
настурция - росли вдоль дерновых стен и заглядывали в круглые окна.
     - Как прекрасно выглядит твой сад, - заметил Гэндальф.
     - Да, - ответил Бильбо, - я его очень люблю и вообще люблю наш добрый
старый Удел, но мне кажется, что пора взять отпуск.
     - Ты хочешь уйти?
     - Да. Я задумал это уже давно, и теперь замысел мой окреп.
     - Хорошо. Больше говорить об этом не будем. Укрепляйся в своем  плане
и это будет к лучшему для тебя и для всех нас.
     - Надеюсь. Но во всяком случае я собираюсь повеселиться в  четверг  и
сыграть свои маленькие шутки.
     - А кто же будет им смеяться? - спросил Гэндальф, качая головой.
     - Посмотрим, - улыбнулся Бильбо.
     На следующий день еще множество повозок поднялись  на  холм.  Вначале
раздавалось ворчание по поводу "местных интересов", но на той же неделе из
Торбы-на-Круче полетели во все концы заказы на  различные  виды  провизии,
товаров, предметов роскоши, которые производились в  Хоббитоне,  Байуотере
или в любом другом районе. Жители бурно радовались: они начали считать дни
в  календаре,  и  все  высматривали   почтальонов   в   надежде   получить
приглашение.
     Вскоре  начали  рассылаться  приглашения,  и  почта  Хоббитона   была
блокирована, а почта Байуотера перегружена, и  был  объявлен  добровольный
набор помощников почтальонов... Постоянный поток их поднимался  вскоре  по
холму, неся сотни вежливых выражений "спасибо, я обязательно буду".
     На  воротах   Торбы-на-Круче   появилось   объявление:   входить   не
разрешается, за исключением занятых на приеме. Но даже те,  кто  занимался
подготовкой приема, или заявляли это, редко получали разрешение войти. Сам
Бильбо был занят: писал приглашения, распечатывал ответы, подбирал подарки
и делал еще кое-какие приготовления.  Со  времени  прибытия  Гэндальфа  он
никому не показывался на глаза.
     Однажды утром хоббиты обнаружили, что большое поле к югу  от  входной
двери Бильбо покрыто мотками веревки и столбами навесов  и  павильонов.  В
насыпи, выходящей на дорогу, был проделан особый проход, вырублены широкие
ступени и построены  большие  белые  ворота.  Три  семейства  хоббитов  на
Бэгшот-Роу, жившие по соседству с домом  были  особенно  заинтересованы  и
чрезвычайно завидовали. Почтенный старик Скромби перестал даже делать вид,
что работает в своем огороде.
     Начали  подниматься  навесы.  Был  построен  особый  павильон,  такой
большой, что дерево, росшее в поле, оказалось  внутри  павильона  и  гордо
стояло в одном его конце, у главного стола. Все  его  ветви  были  увешаны
лампами. Самое соблазнительное и многообещающее (с точки зрения  хоббитов)
- огромная открытая кухня, в северном углу поля. Прибыл отряд  поваров  из
всех гостиниц и харчевен, чтобы кормить гномов и  другой  странный  народ,
квартировавший в Торбе-на-Круче. Возбуждение росло.