любили называть его. Но когда Леголас был с товариществом, он не переводил
им песни, сказав, что не обладает нужным искусством и  что  горе  его  так
велико, что вызывает слезы, а не песню.
     Фродо был первым, кто попытался излить  свое  горе  в  запоминающихся
словах. Ему редко  хотелось  сочинить  песню  или  стихотворение,  даже  в
Раздоле он слушал, но сам не пел, хотя в памяти  его  хранилось  множество
стихотворных строк. Но сейчас, когда он сидел у фонтана в Лориене и слышал
вокруг  голоса  эльфов,  его  мысли  приняли  форму  песни,  и  песня  эта
показалась ему красивой. Но когда он попытался повторить ее Сэму, то  смог
вспомнить лишь часть.

                   Когда сгущался в Уделе вечер,
                   Серой тенью ушел он вдаль,
                   Провожал его только ветер,
                   В песне ветра была печаль.

                   Долги были его дороги,
                   Реки помнят о нем и леса,
                   Помнят южных холмов отроги,
                   И камней говорят голоса.

                   Он не знал преград в Средиземье,
                   Проходил он сквозь двери острогов,
                   Сквозь болота и сквозь метели,
                   И сквозь ужас драконьих логов.

                   Все народы от лун до харада
                   Знал, как братьев своих и сестер.
                   Говорил он со зверем лохматым
                   И с поющим на ветке дроздом.

                   Среди магов был величайший,
                   Страшен в гневе и весел с друзьями
                   Странник Серый в одежде рваной,
                   Проходящий между холмами.

                   Победил он и тень, и пламя.
                   Он один стоял на мосту...
                   Его посох разбился о камни,
                   Канул гений его в темноту.

     - Вы скоро превзойдете мастера Бильбо, - заметил Сэм.
     - Боюсь, что нет, - ответил Фродо.  -  Но  это  лучшее,  что  я  могу
сочинить.
     - Ну, мастер Фродо, если вы еще раз попробуете, вставьте,  пожалуйста
словечко о его фейерверках, - сказал Сэм. - Что-нибудь вроде этого:

                   Был он волшебником света,
                   Фейерверки делал из звезд,
                   Делал лучшие в мире ракеты,
                   Что горели, как огненный дождь.

     - Нет, это я оставлю тебе, Сэм. Или, может, Бильбо. Но - хватит, я не
могу больше говорить об этом. Не могу  представить,  как  сообщу  ему  эту
новость.
     Однажды вечером Фродо и Сэм прогуливались в прохладных сумерках.  Оба
вновь почувствовали беспокойство. На Фродо внезапно пала тень предстоящего
расставания: он каким-то образом знал, что близко время, когда  он  должен
будет покинуть Лотлориен.
     - Что ты думаешь теперь об эльфах, Сэм? - спросил он. - Я задаю  тебе