ростом, они живут в норах. Поставьте нас за четырьмя,  сразу  после  людей
(высокого народа), и все будет правильно.
     - Хм! Неплохо, неплохо, - сказал Древобрад.  -  Подходит.  Значит  вы
живете в норах? Очень подходит. Но кто  назвал  вас  хоббитами?  Слово  не
похоже на эльфийское. А эльфы придумали все старые слова: они все начали.
     - Никто не назвал нас так, мы сами зовем себя так, - сказал Пиппин.
     - Хум, хмы! Давайте! Но не так торопливо! Вы зовете  себя  хоббитами?
Но это еще не все. У вас должны быть еще имена.
     - Я Брендизайк, Мериадок  Брендизайк,  хотя  большинство  зовет  меня
просто Мерри.
     - Я Тук, Перегрин Тук, но обычно меня зовут Пиппин или даже Пин.
     - Хм, вы  торопливый  народ,  я  вижу,  -  заметил  Древобрад.  -  Вы
оказываете мне часть своим доверием, но не всегда будьте таким. Есть  энты
и энты; вернее существа, похожие на энтов, но они  не  энты.  Я  буду  вас
звать Мерри и Пиппин - хорошие имена. Но я не собираюсь сообщать вам  свое
настоящее имя, по крайней мере пока. - В  его  глазах  мелькнуло  странное
полуюмористическое выражение. - Это займет слишком много времени: мое  имя
все время растет, а я живу долго, очень долго; поэтому мое имя  похоже  на
рассказ. Настоящие имена рассказывают историю вещи,  во  всяком  случае  в
моем языке, в энтийском языке, как вы могли  бы  сказать.  Это  прекрасный
язык, но нужно очень много  времени,  чтобы  сказать  на  нем  что-нибудь,
поэтому мы ничего не говорим; только если дело стоит того,  чтобы  тратить
много времени на то, чтобы сказать, и на то чтобы слушать.
     А теперь, -  глаза  его  стали  очень  яркими  и  "настоящими",  они,
казалось, изменились и в то же время стали острее, - что  происходит?  Что
вы здесь делаете? Я могу слышать и видеть (а также обонять и  чувствовать)
очень многое из того, из этого, из  этого  а-лаллалалла-рубиба-камандолии-
гдорбуруме. Простите меня: это часть моего имени;  не  знаю,  какое  слово
есть в других языках. Вы знаете, что я имею в виду. Я стоял и  смотрел  на
прекрасное утро и думал о солнце, и о траве под деревьями, и о лошадях,  и
об облаках, и о мире.  Что  происходит?  Что  делает  Гэндальф?  И  эти  -
Бурарум, - он издал  глухой  рокочущий  звук,  похожий  на  звук  большого
органа, - эти орки и молодой Саруман в Изенгарде. Я люблю новости.  Но  не
очень торопитесь.
     - Происходит многое, - сказал Мерри, - и  даже  если  мы  постараемся
быть быстрыми, то придется рассказывать очень долго.  Вы  сами  велите  не
торопиться. Должны ли мы рассказывать все? Не будет  ли  с  нашей  стороны
грубостью, если мы сначала спросим, что вы хотите делать с нами и на  чьей
вы стороне. И знаете ли вы Гэндальфа?
     - Да, я знаю его:  это  единственный  колдун,  который  действительно
заботится о деревьях, - сказал Древобрад. - А вы его знаете?
     - Да, - печально ответил Пиппин, - мы его знали. Он был нашим большим
другом и предводителем.
     - Тогда я могу ответить на другие ваши вопросы, - сказал Древобрад. -
Я не собираюсь ничего с вами делать без вашего позволения.  Но  мы  должны
кое-что сделать с вами вместе. Я ничего не знаю о  сторонах  и  иду  своим
путем, но вы можете идти со мной  хотя  бы  временно.  Но  вы  говорите  о
мастере Гэндальфе, будто его история пришла к концу.
     - Да, - печально сказал Пиппин, - история продолжается, но Гэндальф в
ней больше не участвует.
     - Ху, давайте говорите! - сказал Древобрад. - Хум, хм, хм, ну,  я  не
знаю, что сказать. Давайте!
     - Если вы хотите знать больше, мы расскажем вам, - сказал Мерри, - но
это займет много времени. Не опустите ли вы нас. Может, мы  лучше  посидим
здесь вместе не солнце. Вы устанете держать нас.
     - Хм, устану? Нет, я не устану. Я не легко устаю,  и  я  не  сижу.  И
очень не легко сгибаюсь. Но здесь слишком жарко.  Давайте  оставим...  Ну,
как вы это называете?
     - Холм? - предположил Пиппин. - Углубление? Лестницу?
     Древобрад задумчиво повторял его слова.