|
согнутая под грузом лет. Однако обладающая властью, сильнее могущества
короля.
- Разве я не сказал правду, Гэндальф, - спросил Арагорн, - что вы
можете прийти туда, куда захотите, быстрее меня? И я опять говорю: вы наш
предводитель и наше знамя. Повелитель Тьмы имеет девять слуг, но у нас
есть один, сильнее этих Девяти - белый всадник. Он прошел через огонь и
пропасть, и они должны бояться его. И мы пойдем туда, куда он поведет нас.
- Да, мы все пойдем за вами, - согласился Леголас. - Но вначале мне
очень хочется услышать, Гэндальф, что произошло с вами? Расскажите своим
друзьям, как вы спаслись.
- Я и так задержался надолго, - ответил Гэндальф. - Времени мало. Но
даже если бы я затратил целый год, я не рассказал бы вам всего.
- Тогда расскажите, что хотите и что позволяет вам время, - сказал
Гимли. - Давайте, Гэндальф, расскажите, как вы боролись с Балрогом!
- Не упоминайте его имени! - сказал Гэндальф, и на мгновение лицо его
исказилось от боли; он сидел молча и выглядел старым, как смерть.
- Долго я падал, - медленно сказал он наконец, как будто воспоминания
давались ему с трудом. - Долго я падал, и он падал со мной. Его огонь был
вокруг меня. Я был обожжен. Потом мы упали в глубокую воду и все вокруг
покрыл мрак. Вода была холодна, как прикосновение смерти, она почти
заморозила мое сердце.
- Глубока пропасть, перекрытая мостом Дьюрина, и никто не измерял ее,
- прибавил Гимли.
- Но у нее есть дно, за пределами света, - сказал Гэндальф. - Туда я
упал наконец, к самому основанию камня. Он все еще был со мной. Огонь его
погас, и он превратился в покрытое слизью существо, более сильное чем
удав.
Мы боролись глубоко под землей, где не знают хода времени. Вновь и
вновь рубил я его, пока наконец он не скрылся в темном туннеле. И эти
туннели не были сделаны народом Дьюрина, Гимли, сын Глоина. Глубоко,
глубоко - глубже самых глубоких шахт гномов, земля кишит безымянными
существами. Даже Саурон не знает их. Они старше его. Я бродил там, но не
буду говорить об этом, чтобы не омрачать сияние дня. В этом отчаянии моей
единственной надеждой был мой противник, и я преследовал его, идя за ним
по пятам. Он и привел меня снова к тайным ходам Казад-Дума: слишком хорошо
знал он их. Мы поднимались вверх, пока не достигли основания бесконечной
лестницы.
- Она давно потеряна, - сказал Гимли. - И многие говорят, что она
существует лишь в легендах, а другие утверждают, что она разрушена.
- Она существует и она не разрушена, - сказал Гэндальф. - Она
поднимается из глубочайшего подземелья к высочайшему пику, извиваясь
спиралью из многих тысяч ступеней, пока наконец не приводит в башню
Дьюрина, вырезанную в скале Зиракзигил, вершине Сильвертаун.
Здесь, над Келебдилом, находится одинокое отверстие в снегу, и перед
ним узкая площадка, крошечный островок над туманным миром. Солнце ярко
светит там. Но ниже лежит толстый слой облаков. Он выбрался в это
отверстие, и когда я последовал за ним, он вновь вспыхнул пламенем. Никого
не было вокруг, иначе спустя века пели бы песни о битве на вершине. - И
неожиданно Гэндальф рассмеялся. - Но о чем бы говорилось в этих песнях?
Те, кто глядел снизу, решили бы, что на вершине бушует буря. Они услышали
бы удары грома и увидели бы молнии, ударявшие Келебдил и отскакивающие
огненными языками. Не довольно ли этого? Большой столб дыма поднимался над
нами, дыма и пара. Лед растекался дождем. Я сбросил своего врага вниз, и
он упал с огромной высоты, ударившись о склон горы. Затем тьма овладела
мной, я лишился мыслей, я бродил вне времени на далеких дорогах, о которых
я не буду ничего рассказывать.
Обнаженным явился я на свет - и вот родился вновь и лежал обнаженным
на вершине горы. Башня за мной разрушилась в пыль, отверстие исчезло;
разбитая лестница покрылась обгоревшими обломками камня. Я был один,
забытый, без надежды услышать хотя бы звук рога с земли. Я лежал, глядя
|
|