согнутая под грузом лет. Однако  обладающая  властью,  сильнее  могущества
короля.
     - Разве я не сказал правду, Гэндальф, - спросил  Арагорн,  -  что  вы
можете прийти туда, куда захотите, быстрее меня? И я опять говорю: вы  наш
предводитель и наше знамя. Повелитель Тьмы имеет девять  слуг,  но  у  нас
есть один, сильнее этих Девяти - белый всадник. Он прошел  через  огонь  и
пропасть, и они должны бояться его. И мы пойдем туда, куда он поведет нас.
     - Да, мы все пойдем за вами, - согласился Леголас. - Но  вначале  мне
очень хочется услышать, Гэндальф, что произошло с вами?  Расскажите  своим
друзьям, как вы спаслись.
     - Я и так задержался надолго, - ответил Гэндальф. - Времени мало.  Но
даже если бы я затратил целый год, я не рассказал бы вам всего.
     - Тогда расскажите, что хотите и что позволяет вам  время,  -  сказал
Гимли. - Давайте, Гэндальф, расскажите, как вы боролись с Балрогом!
     - Не упоминайте его имени! - сказал Гэндальф, и на мгновение лицо его
исказилось от боли; он сидел молча и выглядел старым, как смерть.
     - Долго я падал, - медленно сказал он наконец, как будто воспоминания
давались ему с трудом. - Долго я падал, и он падал со мной. Его огонь  был
вокруг меня. Я был обожжен. Потом мы упали в глубокую воду  и  все  вокруг
покрыл мрак. Вода  была  холодна,  как  прикосновение  смерти,  она  почти
заморозила мое сердце.
     - Глубока пропасть, перекрытая мостом Дьюрина, и никто не измерял ее,
- прибавил Гимли.
     - Но у нее есть дно, за пределами света, - сказал Гэндальф. - Туда  я
упал наконец, к самому основанию камня. Он все еще был со мной. Огонь  его
погас, и он превратился в покрытое  слизью  существо,  более  сильное  чем
удав.
     Мы боролись глубоко под землей, где не знают хода  времени.  Вновь  и
вновь рубил я его, пока наконец он не скрылся  в  темном  туннеле.  И  эти
туннели не были сделаны  народом  Дьюрина,  Гимли,  сын  Глоина.  Глубоко,
глубоко - глубже самых  глубоких  шахт  гномов,  земля  кишит  безымянными
существами. Даже Саурон не знает их. Они старше его. Я бродил там,  но  не
буду говорить об этом, чтобы не омрачать сияние дня. В этом отчаянии  моей
единственной надеждой был мой противник, и я преследовал его, идя  за  ним
по пятам. Он и привел меня снова к тайным ходам Казад-Дума: слишком хорошо
знал он их. Мы поднимались вверх, пока не достигли  основания  бесконечной
лестницы.
     - Она давно потеряна, - сказал Гимли. - И  многие  говорят,  что  она
существует лишь в легендах, а другие утверждают, что она разрушена.
     - Она существует и  она  не  разрушена,  -  сказал  Гэндальф.  -  Она
поднимается из  глубочайшего  подземелья  к  высочайшему  пику,  извиваясь
спиралью из многих тысяч  ступеней,  пока  наконец  не  приводит  в  башню
Дьюрина, вырезанную в скале Зиракзигил, вершине Сильвертаун.
     Здесь, над Келебдилом, находится одинокое отверстие в снегу, и  перед
ним узкая площадка, крошечный островок над  туманным  миром.  Солнце  ярко
светит там. Но  ниже  лежит  толстый  слой  облаков.  Он  выбрался  в  это
отверстие, и когда я последовал за ним, он вновь вспыхнул пламенем. Никого
не было вокруг, иначе спустя века пели бы песни о битве на  вершине.  -  И
неожиданно Гэндальф рассмеялся. - Но о чем бы говорилось  в  этих  песнях?
Те, кто глядел снизу, решили бы, что на вершине бушует буря. Они  услышали
бы удары грома и увидели бы молнии,  ударявшие  Келебдил  и  отскакивающие
огненными языками. Не довольно ли этого? Большой столб дыма поднимался над
нами, дыма и пара. Лед растекался дождем. Я сбросил своего врага  вниз,  и
он упал с огромной высоты, ударившись о склон горы.  Затем  тьма  овладела
мной, я лишился мыслей, я бродил вне времени на далеких дорогах, о которых
я не буду ничего рассказывать.
     Обнаженным явился я на свет - и вот родился вновь и лежал  обнаженным
на вершине горы. Башня за мной  разрушилась  в  пыль,  отверстие  исчезло;
разбитая лестница покрылась  обгоревшими  обломками  камня.  Я  был  один,
забытый, без надежды услышать хотя бы звук рога с земли.  Я  лежал,  глядя