|
окно. Тьма в нем начала рассеиваться, через отверстие далеко и высоко
видна стала полоска чистого неба. - Не все темно. Соберите мужество,
Повелитель Марки! Лучшей помощи вам не найти. Я не даю советов
отчаявшимся. Но вам хочу дать совет, я хочу сказать вам свои слова. Будете
ли вы слушать? Они предназначены не для всех ушей. Я прошу вас выйти из
своих дверей и взглянуть на мир. Слишком долго сидели вы в тени и верили
лживым словам и дурным побуждениям.
Теоден медленно встал с трона. В зале слегка посветлело. Женщина
стоявшая у трона, взяла короля под руку, и неверными шагами старик
медленно спустился с помоста и пошел по залу. Змеиный Язык остался лежать
на полу. Они подошли к дверям, и Гэндальф постучал в них.
- Откройте! - крикнул он. - Выходит Повелитель Марки!
Двери открылись, со свистом ворвался свежий воздух. На вершине холма
гулял ветер.
- Отошлите охранников вниз, к подножью лестницы, - сказал Гэндальф. -
и вы, леди, оставьте его ненадолго со мной. Я позабочусь о нем.
- Иди, Эовин, дочь сестры! - сказал старый король. - Время страха
прошло.
Женщина повернулась и медленно вошла в дом. Проходя в дверь она
оглянулась. Серьезным и задумчивым был ее взгляд, когда она с холодной
жалостью смотрела на старого короля. Прекрасно было ее лицо, а длинные
волосы подобны реке из золота. Стройна и высока была она в своем белом
платье, вышитом серебром. Но, дочь королей, она казалась сильной и
твердой, как сталь. Так впервые в полном свете дня Арагорн увидел Эовин,
госпожу Рохана, и подумал, что она прекрасна, прекрасна и холодна, как
бледное весенне утро. И она неожиданно осознала его присутствие - высокий
потомок королей, умудренный многими зимами, одетый в серый плащ и таящий в
себе скрытую силу. На мгновение она застыла, как камень, потом повернулась
и быстро ушла.
- Теперь повелитель, - сказал Гэндальф, - взгляните на свою землю!
Вновь вдохните свежий воздух!
С порога на вершине высокой террасы они видели за ручьем зеленые поля
Рохана, теряющиеся в отдалении в серой дымке. Занавеси переносимого ветром
дождя опускались вниз. Небо над головой и к западу было темным и грозовым,
далеко среди вершин скрытых холмов сверкали молнии. Но подул северный
ветер, и буря, пришедшая с востока, постепенно уходила к югу, к морю.
Неожиданно в просвете облаков показалось солнце. Падающие струи сверкали,
как серебро, а далеко, как гладкое стекло, блестела река.
- Здесь не так темно, - сказал Теоден.
- Да, - согласился Гэндальф, - и годы не так уж тяжело легли на ваши
плечи, как некоторые хотели заставить вас думать. И отбросьте свой посох.
Черный посох выпал из руки короля и со звоном ударился о камень.
Король распрямился, медленно, как человек, тело которого онемело от долгой
утомительной работы. Высокий и стройный, стоял он, и глаза его стали
голубыми, когда он взглянул на чистое небо.
- Темными были мои сны в последние годы, - сказал он, - но я
чувствую, что проснулся. Жаль, что вы не пришли раньше, Гэндальф. Боюсь,
что вы пришли слишком поздно и увидите лишь последние дни моего дома.
Недолго осталось стоять высокому залу, построенному Брого, сыном Эорла.
Огонь поглотит высокий трон. Что можно сделать?
- Многое, - ответил Гэндальф. - Но в начале пошлите за Эомером.
Правильно ли я догадался, что вы держите его в заключении по совету Гримы,
заслуживающего свое прозвище Змеиный Язык?
- Это верно, - сказал Теоден. - Он противился моим приказам и угрожал
Гриме смертью в моем зале.
- Человек может любить вас и в то же время не любить Змеиного Языка и
его советы, - заметил Гэндальф.
- Может быть. Я поступлю так, как вы говорите. Позовите ко мне Гаму.
Он проявил себя как плохой привратник, пусть он будет гонцом. Виноватый
приведет виновного на суд, - проговорил Теоден, и голос его был угрюм, но
|
|