|
использовать мои знания, собранные за много лет? Будем ли мы держать
совместный совет против злых дней и возместить взаимные оскорбления
совместными добрыми делами, чтобы ваши земли процветали?
Теоден по-прежнему не отвечал. Поражен ли он был гневом или
сомнением, никто не мог сказать. Заговорил Эомер.
- Повелитель выслушайте меня! - сказал он. - Теперь мы чувствуем
опасность, о которой нас предупреждали. Прибыли ли мы как победители или
должны стоять удивленные старым лжецом с медом на раздвоенном языке? Так
говорил бы загнанный волк, обращаясь к собакам, если бы смог. Уж такую
помощь сможет оказать он вам! Все, что он хочет, это выпутаться из
трудного положения. Но неужели вы будете вести переговоры с этим мастером
предательства и убийства? Вспомните Теодреда у бродов и могилу Гамы в
пропасти Хэлма!
- Если говорить о ядовитых языках, то что сказать о вашем, юная змея?
- сказал Саруман, и все почувствовали сдерживаемый гнев в его голосе. - Но
подождите, Эомер, сын Эомунда! - продолжал он снова мягким голосом. -
Каждый должен довольствоваться своим уделом. Ваш удел - сила рук и
доблесть. Из-за них вы заслужили высокую честь. Убивайте врагов вашего
повелителя и довольствуйтесь этим. Не вмешивайтесь в политику, которой вы
не понимаете. Но, может быть, если вы станете королем, вы поймете то, что
король осторожно и заботливо должен выбирать себе друзей. Дружбу Сарумана
и могущество Ортханка не так просто отбросить в сторону, какие бы обиды,
реальные или мнимые, не лежали между нами. Вы выиграли сражение, но не
войну. В следующий раз вы можете обнаружить тень леса у своих дверей: он
своенравен, бесчувственен и не любит людей.
Но, повелитель Рохана, можно ли называть меня убийцей, если погибли в
битве доблестные люди? Если вы начали войну без необходимости, потому что
я не хотел ее, - тогда люди будут умирать. Но если я убийца из-за этого, в
таком случае весь дом Эорла состоит из убийц: ваши предки вели много войн
и убили множество противников. Но с некоторыми противниками был
впоследствии заключен мир. Я говорю, король Теоден: пусть будет между нами
мир и дружба. Теперь слово за вами.
- У нас будет мир, - сказал Теоден наконец, хрипло и с усилием.
Несколько всадников радостно воскликнули. Теоден поднял руку. - Да, у нас
будет мир, когда исчезнете вы и все ваши создания - и все создания вашего
черного хозяина, которому вы хотели предать нас. Вы лжец, Саруман, и
растлитель человеческих сердец. Вы протягиваете мне руку, а я вижу только
коготь лапы Мордора. Какая жестокость и какое лицемерие! Даже если вы бы
вели войну только со мной - а это не так: будь вы хоть в десять раз
мудрей, вы не имеете права руководить мной по своему желанию, - даже если
так, что вы скажете о своих факелах в Вестфолде и о детях, которые лежат
там мертвыми? Ваши слуги изрубили тело Гамы перед воротами Хорнбурга уже
после его смерти. Только когда вы повиснете на виселице в собственном окне
пищей для ворон, только тогда у нас будет мир с вами и с Ортханком. Я
говорю от имени всего дома Эорла. Пусть я недостойный потомок своих
предков, но я не буду лизать ваши руки. Попробуйте с кем-нибудь другим.
Но, боюсь, ваш голос утратил свое очарование.
Всадники смотрели на Теодена, как люди, очнувшиеся от сна. Хрипло,
как карканье старого ворона, звучал в ушах голос их повелителя - после
музыки слов Сарумана... Сам Саруман на время из-за гнева утратил контроль
над собой. Он перегнулся через перила, как будто хотел ударить короля
своим посохом. Многим показалось, что они видят змею, изготовившуюся для
прыжка.
- Виселица и вороны! - засвистел он, и все вздрогнули от этой
отвратительной перемены. - Старый дурак! Что такое дом Эорла, как не
крытый соломой сарай, где пирует банда пьяных в дым разбойников, а их
отродье возится на полу с собаками? Слишком долго они сами избегали
виселицы!.. Но петля приближается, медленно, но неотвратимо. Все вы будете
висеть в ней! - Голос его изменился, как будто он медленно овладевал
собой. - Не знаю, откуда я беру терпение для разговоров с вами. Мне вы не
|
|
