- Да, - сказал Пиппин.
     Старик положил меч на свои колени, а Пиппин взял в руки его рукоять и
медленно повторял вслед за Денетором:
     -  Я  клянусь  верно  служить  Гондору  и  повелителю  и   наместнику
королевства, говорить и молчать, делать и допускать  делать,  приходить  и
уходить, в горе и довольствии, в войне и мире, в жизни и смерти, начиная с
этого часа, пока мой повелитель  не  освободит  меня,  или  пока  меня  не
постигнет смерть, или пока не кончится мир. Так говорю  я,  Перегрин,  сын
Паладина, из Удела. Невысоклик.
     -  И  это  слышу  я,  Денетор,  сын  Энтелиона,  Повелитель  Гондора,
наместник высокого короля, и я не забуду этого и не забуду вас  награждать
за сделанное: награждать  верность  любовью,  доблесть  честью,  нарушение
клятвы местью.
     Пиппин получил свой меч и сунул его в ножны.
     - А теперь, - сказал Денетор, - мой первый приказ вам: говорите и  не
отмалчивайтесь. Расскажите мне все, что  можете,  о  моем  сыне  Боромире.
Садитесь и начинайте!
     Он ударил в маленький серебряный гонг, стоящий рядом с креслом, и тут
же появилось несколько слуг. Пиппин понял, что  они  все  время  стояли  в
альковах с обеих сторон невидимые ему и Гэндальфу.
     - Принесите вина, еды и сиденья для гостей, - сказал Денетор, и пусть
в течении часа нам никто не мешает.
     Это все, что я могу вам уделить:  сейчас  мне  приходится  заниматься
очень многим, - сказал он, обращаясь к Гэндальфу. - Многим наверное, более
важным, хотя для меня это не так. Но, может, к концу дня мы  снова  сможем
поговорить.
     - Надеюсь, что раньше, - сказал Гэндальф убежденно. - Я не  для  того
проскакал сто пятьдесят лиг сюда из Изенгарда со  скоростью  ветра,  чтобы
привезти вам маленького воина, пусть и  очень  вежливого.  Разве  для  вас
ничего не значит,  что  Теоден  выиграл  большое  сражение,  что  Изенгард
разрушен и что я переломил посох Сарумана?
     - Для меня это много значит. Я помню значение этих  деяний  для  моей
борьбы с угрозой с востока...
     Он взглянул на Гэндальфа, и Пиппин увидел их сходство и  почувствовал
напряжение между ними: как будто огненная линия пролегла от глаз к глазам.
     Денетор в сущности гораздо больше походил на  великого  колдуна,  чем
Гэндальф, он был более величавым, прекрасен и властен... И более стар.  Но
внутренним чутьем Пиппин  знал,  что  Гэндальф  обладает  гораздо  большей
властью  и  более  глубокой  мудростью;  обладает  могуществом,  пока  еще
скрытым. И он был старше, гораздо  старше.  Насколько  старше?  -  подумал
Пиппин и вспомнил, что никогда не задумывался об  этом  раньше.  Древобрад
говорил что-то о колдунах, но тогда Пиппин не думал о Гэндальфе, как одном
из них. Кто такой Гэндальф? В какое  отдаленное  время  и  в  каком  месте
пришел он  в  мир  и  когда  покинет  он  его?  На  этом  его  размышления
прервались; он увидел, что Гэндальф и Денетор все еще смотрят друг другу в
глаза, как бы читая мысли. Денетор первым отвел глаза.
     - Да, - сказал он, - хоть  и  утрачены  палантиры,  но  говорят,  что
повелители Гондора по-прежнему обладают более острым зрением, чем  меньшие
люди, да и получают они много вестей. Но садитесь.
     Слуги принесли кресло и низкую табуретку, потом появился один из слуг
с подносом, на котором были серебряный кувшин, чашки и белый хлеб.  Пиппин
сел, но не мог оторвать взгляда от старого повелителя... Было  ли  это  на
самом деле или только показалось ему,  но  сказав  о  камнях,  Денетор  со
странным блеском в глазах взглянул на Пиппина.
     - Теперь расскажите мне свою историю, мой вассал,  -  сказал  Денетор
наполовину добродушно, наполовину насмешливо. - Потому что слово  того,  с
кем так подружился мой сын, будет встречено с пониманием.
     Пиппин  никогда  не  мог  забыть  этот  час  в   большом   зале   под
проницательным взглядом повелителя Гондора, задаваемые им время от времени
коварные вопросы, ощущение присутствия Гэндальфа, который смотрел,  слушал