|
сделали это из любви к нему, даже холодная рохирримская девушка. Ранним
утром того дня, когда вы, прибыли сюда, Пиппин, мы покинули Дунхарроу, и
такой страх напал на весь народ, что никто не осмелился посмотреть на нас,
кроме леди Эовин, что лежит теперь раненная в доме. Это было печальное
расставание, и я печалился, глядя на него.
- Увы! У меня хватило сердца только для себя самого, - сказал Гимли.
- Нет! Я не буду говорить об этом путешествии.
Он замолчал; но Мерри и Пиппин так хотели услышать рассказ, что
Леголас наконец сказал:
- Я расскажу вам достаточно, чтобы вы успокоились: я не испытывал
ужаса и не боялся теней, которых считал бессильными и хрупкими.
Он быстро рассказал о дороге призраков под горами и о темной встрече
у Эреча, и о большом переходе в девяносто три лиги оттуда до Пелагира на
Андуине.
- Четыре дня и четыре ночи мы ехали от черного камня, - сказал он. -
И вот! Во Тьме Мордора росла моя надежда: во Тьме теневое войско,
казалось, становилось все сильнее и ужаснее. Я видел всадников и
пехотинцев, но все они двигались с одинаковой и большой скоростью. Они
молчали, но в глазах у них горел огонь. В верховьях Ламедона они догнали
наш отряд, окружили нас и проехали бы вперед, если бы Арагорн не запретил
им.
По его приказу они отступили. "Даже тени людей покорны ему, - подумал
я. - Они будут служить ему".
Мы ехали вперед, и наступил день без рассвета, а мы продолжали путь и
пересекли Кирил и Рингло; на третий день мы пришли к Илахиру у устья
Гилраина. И здесь обороняли Брод люди Ламедона, воюя со свирепыми жителями
Умбара и Харада, приплывшими вверх по реке. Но защитники и нападающие
забыли о битве и бежали, когда пришли мы: они кричали, что на них идет
король мертвых. Только Ангбор, повелитель Ламедона, нашел в себе мужество
остаться, и Арагорн попросил его собрать свой народ и идти за ними, если
они осмелятся, когда пройдет серое войско.
- У Пелагира вы будете нужны потомку Исилдура, - сказал ему Арагорн.
Так мы перешли Гилраин, разогнав союзников Мордора. Потом мы немного
отдохнули. Но Арагорн скоро встал, сказав:
- Минас Тирит осажден. Боюсь, что он падет до того, как мы придем ему
на помощь.
И до конца ночи мы снова пустились в путь и до самых равнин Лебеннина
ехали с такой скоростью, какую только могли вынести лошади.
Леголас помолчал, вздохнул и, обратив взор к югу, тихо запел:
Серебро течет в ручьях от Келоса к Эрую
В зеленых полях Лебеннина!
Высокая растет здесь трава.
Морской ветер
Раскачивает белые лилии,
И золотые колокольчики Маллоса и Альфирина звенят
На зеленых полях Лебеннина
На морском ветру!
- Зеленые поля, о которых поет мой народ, но тогда они были темны -
обширные серые пустыни во тьме вокруг нас. И по этим полям, топча цветы и
траву, гнали мы врагов днем и ночью, пока не дошли до великой реки.
Тогда я почувствовал в глубине сердца, что мы близко от моря: широка
была вода во тьме, и бесчисленные морские птицы кричали на берегах. Увы!
Разве не говорила мне госпожа, чтобы я опасался их криков? А теперь я не
могу их забыть.
- Что касается меня, то я их не замечал, - вмешался Гимли, - ибо
близка была битва. Здесь, у Пелагира, стоял главный флот Умбара -
пятьдесят больших кораблей и неисчислимое количество мелких судов. И
многие из тех, кого мы преследовали, раньше нас достигли гавани и принесли
|
|