|
ясной. Споры больше не беспокоили его. Он знал все аргументы отчаяния и не
прислушивался к ним. Воля его была крепка, и только смерть могла сломать
ее. Он не испытывал какую-то бодрость. Он знал, что все пережитое, все
опасности, все трудные мили привели их к решающему пункту: следующий день
будет днем судьбы, днем последнего усилия или гибели.
Но когда же он придет? Ночь казалась бесконечной и вневременной,
проходили минута за минутой, не принося никаких изменений. Сэм уже
подумал, что снова наступила тьма и день не придет. Наконец он дотронулся
до руки Фродо. Она была холодна и дрожала.
- Мне не следовало бросать одеяло, - пробормотал Сэм: лежа, он
старался согреть Фродо своим телом. Потом сон овладел им, и тусклый
рассвет следующего дня осветил их лежащими рядом. На протяжении
предыдущего дня западный ветер стихал, теперь он дул с севера и все
усиливался. Медленно в то место, где лежали хоббиты, начал сквозь тень
пробиваться свет невидимого солнца.
- Еще одно усилие! - сказал Сэм, с трудом вставая. Он склонился к
Фродо и осторожно поднял его. Фродо застонал; усилием воля он выпрямился и
тут же опустился на колени. Он с трудом взглянул на темные склоны горы
судьбы, возвышающейся над ним и жалко пополз вперед на руках.
Сэм смотрел на него, плача в душе, но ни одной слезы не появилось на
его сухих, испытывающих жгучую боль глазах.
- Я сказал, что понесу его, даже если сломаю спину, - пробормотал он,
- и понесу!
- Мастер Фродо! - воскликнул он. - Я не могу нести его за вас, но я
могу нести и вас и его вместе с вами. Остановитесь! Мастер Фродо, дорогой,
Сэм понесет вас! И скажите только, куда нести.
Когда Фродо повис у него на спине, обхватив шею руками, Сэм поднялся
на ноги и с удивлением понял, что ноша не тяжела. Он боялся, что у него не
хватит сил, чтобы поднять хозяина, и ожидал, что разделит с Фродо ужасную
тяжесть Кольца... Но это было не так. То ли потому, что сам Фродо был
изможден болью, ножевой раной и ядовитым жалом, печалью, страхом и
бездомными блужданиями, то ли какие-то скрытые резервы сил обнаружились в
нем, Сэм поднял Фродо не с большим трудом, чем если бы ему пришлось
поднимать хоббитенка на лужайке удела. Он глубоко вздохнул и пошел.
Они подошли к подножью горы с северной стороны и немного с запада;
здесь ее длинные серые склоны, хотя и неровные, были не очень круты. Фродо
не говорил ничего, и Сэм решил просто подниматься как можно выше. Он
поднимался все выше и выше, поворачивая то туда, то сюда, где подъем был
менее крутым, часто спотыкаясь, иногда падая, в конце концов ползя, как
улитка с тяжестью на спине. Когда воля отказала, а тело уже не
выдерживало, он остановился и осторожно положил хозяина на землю.
Фродо открыл глаза и вздохнул. Они поднялись уже выше облака
испарений, лежавшего у подножья, и дышать здесь стало легче.
- Спасибо, Сэм, - хриплым шепотом сказал Фродо. - Далеко ли еще?
- Не знаю, - ответил Сэм, - я вообще не знаю, куда мы идем.
Он оглянулся, а потом посмотрел вверх и удивился тому, как далеко
увел их последний бросок. Издали гора казалась более зловещей и высокой.
Теперь Сэм понял, что она не так высока, как горные переходы Эфел Дуата,
которые они с Фродо преодолели. Обширное основание горы поднималось на три
тысячи футов над равниной, а над ним на половину этой высоты вздымался
центральный конус, похожий на дымовую трубу и заканчивающийся неровным
кратером. Сэм находился уже выше средней линии основания, и равнина
Горгорота, окутанная дымом и испарениями, смутно виднелась далеко внизу.
Взглянув наверх, Сэм чуть не крикнул, если бы не пересохший рот: он ясно
разглядел над собой среди скал дорогу или тропу. Она петлей поднималась с
запада и извивалась по горе, как змея, пока не пропадала из вида и
достигала начала конуса с восточной стороны.
Сэм не видел подхода к тропе; перед ним находился крутой подъем, но
он решил, что если они немного поднимутся, то доберутся до дороги. Тень
надежды вернулась к нему. Они еще могут победить гору.
|
|