Эовин, любите ли вы меня?
     И тогда сердце Эовин смягчилось, или она сама поняла его.  Неожиданно
зима прошла и солнце улыбнулось ей.
     - Я осталась в  минас  аноре,  башне  солнца,  -  сказала  она,  -  и
смотрите! Тень исчезла! Я  больше  не  буду  девушкой  с  мечом,  не  буду
соперничать с великими всадниками, не буду наслаждаться  лишь  песнями  об
убийствах. Я  буду  целителем,  полюблю  все,  что  растет.  -  она  снова
посмотрела на Фарамира и сказала. - Я больше не хочу быть королевой.
     И Фарамир весело рассмеялся.
     - Это хорошо, - сказал он, - потому что я не король. Но я  женюсь  на
белой леди рохана,  если  она  того  пожелает.  И  если  она  захочет,  мы
пересечем реку и в счастливые дни будем жить в прекрасном Итилиене  и  там
разобьем сад. Все будет расти там с радостью, если придет белая леди.
     - Значит, я должна буду оставить своих людей,  гондорец?  -  спросила
она. - И ваш гордый народ  будет  говорить  о  вас:  "Вот  идет  тот,  кто
приручил дикую девушку с севера! Разве не было для  него  женщин  из  расы
Нуменора?"
     И Фарамир обнял ее, и поцеловал под солнечным небом, и не заботился о
том, что они стоят высоко на стене и видны многим. И многие  действительно
видели их и исходивший от них свет, когда они сошли со стены и пошли  рука
об руку к домам излечения.
     А главе домов излечения Фарамир сказал:
     - Вот леди Эовин роханская, теперь она здорова.
     И глава ответил:
     - Тогда я отпускаю ее из под своего присмотра и прощусь с ней.  Пусть
никогда не знает она ни ран, ни болезней.  Я  передаю  ее  в  распоряжение
наместника города до возвращения ее брата.
     Но Эовин сказала:
     - Теперь, получив разрешение уйти, я остаюсь. Из  всех  домов  города
этот стал для меня самым благословенным.
     И она осталась там до возвращения короля Эомера.
     Все было готово в городе. Собралось множество людей, так как  новости
разлетелись по всем окраинам  Гондора  Мин-Риммон  и  до  далеких  морских
берегов. И все кто мог прийти в город  поторопились  прийти.  Город  снова
наполнился женщинами и прекрасными  детьми,  вернувшимися  домой.  Из  дол
амрота прибыли  искусные  арфисты,  а  из  долин  лебеннина  -  музыканты,
играющие на виолах, флейтах и серебряных рогах, и многоголосые певцы.
     Наконец пришел вечер, когда со стен увидели павильоны в поле,  и  всю
ночь горели костры и люди ждали рассвета.  Когда  же  ясным  утром  солнце
встало над восточными горами, на которых больше не лежала тень,  зазвонили
все колокола, развернулись и затрепетали на ветру знамена. И  в  последний
раз  над  Гондором  на  белой  башне  было  поднято  знамя  наместника   -
ярко-серебряное, как снег под солнцем, без всякого изображения или девиза.
     Капитаны запада повели свои войска к городу, и народ видел,  как  они
приближаются линия за линией, сверкая и  блестя  в  солнечных  лучах.  Они
подошли к дороге, ведущей к воротам, и остановились в одной  восьмой  мили
от стены. И хотя ворота были разрушены и не восстановлены,  вход  в  город
преграждал барьер: здесь стояли люди в черном и серебряном  с  обнаженными
длинными мечами. Перед барьером стоял Фарамир - наместник, и Хурин,  глава
ключей и другие капитаны  Гондора,  и  леди  Эовин  Роханская  с  маршалом
Элфхелмом, и много рыцарей Марки; и с каждой стороны ворот толпился  народ
в разноцветных одеждах и с охапками цветов.
     Перед  стенами  Минас  Тирита  образовалось  обширное   пространство,
ограниченное со всех сторон  рыцарями  и  солдатами  Гондора  и  Рохана  и
жителями города и других областей земли. Наступила тишина. И вот из войска
вышли вперед дунаданцы в серебряном и сером, а  перед  ними  медленно  шел
лорд Арагорн. Он был одет в  черную  кольчугу,  отделанную  серебром  и  в
длинный снежно-белый плащ  с  наколотым  вверху  большим  зеленым  камнем.
Голова его была обнажена, лишь на лбу горела  звезда,  привязанная  тонкой
серебряной нитью. С ним шли Эомер Роханский, принц имрахил, Гэндальф, весь