|
Эовин, любите ли вы меня?
И тогда сердце Эовин смягчилось, или она сама поняла его. Неожиданно
зима прошла и солнце улыбнулось ей.
- Я осталась в минас аноре, башне солнца, - сказала она, - и
смотрите! Тень исчезла! Я больше не буду девушкой с мечом, не буду
соперничать с великими всадниками, не буду наслаждаться лишь песнями об
убийствах. Я буду целителем, полюблю все, что растет. - она снова
посмотрела на Фарамира и сказала. - Я больше не хочу быть королевой.
И Фарамир весело рассмеялся.
- Это хорошо, - сказал он, - потому что я не король. Но я женюсь на
белой леди рохана, если она того пожелает. И если она захочет, мы
пересечем реку и в счастливые дни будем жить в прекрасном Итилиене и там
разобьем сад. Все будет расти там с радостью, если придет белая леди.
- Значит, я должна буду оставить своих людей, гондорец? - спросила
она. - И ваш гордый народ будет говорить о вас: "Вот идет тот, кто
приручил дикую девушку с севера! Разве не было для него женщин из расы
Нуменора?"
И Фарамир обнял ее, и поцеловал под солнечным небом, и не заботился о
том, что они стоят высоко на стене и видны многим. И многие действительно
видели их и исходивший от них свет, когда они сошли со стены и пошли рука
об руку к домам излечения.
А главе домов излечения Фарамир сказал:
- Вот леди Эовин роханская, теперь она здорова.
И глава ответил:
- Тогда я отпускаю ее из под своего присмотра и прощусь с ней. Пусть
никогда не знает она ни ран, ни болезней. Я передаю ее в распоряжение
наместника города до возвращения ее брата.
Но Эовин сказала:
- Теперь, получив разрешение уйти, я остаюсь. Из всех домов города
этот стал для меня самым благословенным.
И она осталась там до возвращения короля Эомера.
Все было готово в городе. Собралось множество людей, так как новости
разлетелись по всем окраинам Гондора Мин-Риммон и до далеких морских
берегов. И все кто мог прийти в город поторопились прийти. Город снова
наполнился женщинами и прекрасными детьми, вернувшимися домой. Из дол
амрота прибыли искусные арфисты, а из долин лебеннина - музыканты,
играющие на виолах, флейтах и серебряных рогах, и многоголосые певцы.
Наконец пришел вечер, когда со стен увидели павильоны в поле, и всю
ночь горели костры и люди ждали рассвета. Когда же ясным утром солнце
встало над восточными горами, на которых больше не лежала тень, зазвонили
все колокола, развернулись и затрепетали на ветру знамена. И в последний
раз над Гондором на белой башне было поднято знамя наместника -
ярко-серебряное, как снег под солнцем, без всякого изображения или девиза.
Капитаны запада повели свои войска к городу, и народ видел, как они
приближаются линия за линией, сверкая и блестя в солнечных лучах. Они
подошли к дороге, ведущей к воротам, и остановились в одной восьмой мили
от стены. И хотя ворота были разрушены и не восстановлены, вход в город
преграждал барьер: здесь стояли люди в черном и серебряном с обнаженными
длинными мечами. Перед барьером стоял Фарамир - наместник, и Хурин, глава
ключей и другие капитаны Гондора, и леди Эовин Роханская с маршалом
Элфхелмом, и много рыцарей Марки; и с каждой стороны ворот толпился народ
в разноцветных одеждах и с охапками цветов.
Перед стенами Минас Тирита образовалось обширное пространство,
ограниченное со всех сторон рыцарями и солдатами Гондора и Рохана и
жителями города и других областей земли. Наступила тишина. И вот из войска
вышли вперед дунаданцы в серебряном и сером, а перед ними медленно шел
лорд Арагорн. Он был одет в черную кольчугу, отделанную серебром и в
длинный снежно-белый плащ с наколотым вверху большим зеленым камнем.
Голова его была обнажена, лишь на лбу горела звезда, привязанная тонкой
серебряной нитью. С ним шли Эомер Роханский, принц имрахил, Гэндальф, весь
|
|